праздник человечества»; но в последние годы жизни, в годы империалистской войны, В. отступился от героев «Зорь», призывающих солдат враждебных армий к «братанию» во имя свержения войны, этой «основной несправедливости», и, слившись со своей нацией, прославляет патриотические подвиги бельг. генералов («Генерал Леман») и солдат («Герои Льежа»), сражавшихся на империалистском фронте во имя «сохранения нации», т., е. во имя господства буржуазии. Третье противоречие, живущее в поэзии В., — это противоречие между социалистическим и империалистическим началами. Певец трудовых масс [«Стада работников в поту, пыли и саже встают и движутся в смятении времен. Им обжигают лоб мечтанья и миражи, побед свершительных вдали гудящий звон... Я вас любил всегда...» («La multiple Splendeur», 1906)], творец фигуры кузнеца, кующего социалистическое будущее [«И ясно пред собою он видит эти дни, когда содружества простейшие уроки дадут народам мир, а жизни светлый строй» и т. д. («Les Campagnes hallucinées», 1893)], и фигуры трибуна [«Он тем уже велик, что с головы до ног он погружен в народ, что — делен и упрям — живет его движеньем и с ним умрет» («Les Forces tumultueuses», 1902)], В. был вместе с тем певцом идеи превосходства и господства над миром белой расы (т. е. империалистической буржуазии) («О раса дивная! и океан, и полюс, и небо, и земля — все, все в руке твоей — владычествуй!») и видел в колониальных подвигах «белой расы» великое культурно-цивилизаторское дело («И где под узким лбом рабов, как гнет, лежали жестокость, суеверье, страх, рукой уверенной ты раскрываешь дали той справедливости, что снится нам в веках»). И, наконец, последнее противоречие — это противоречие между началом индивидуалистическим и началом коллективным. Поэт-лирик, выражавший в своих стихах свои личные переживания, В. в то же время был певцом объективных сил, борющихся в жизни («Банкир», «Трибун», «Кузнец»), изобразителем коллективов и масс, где личность неразличима и является лишь частью целого (крестьяне в «Призрачных деревнях», рабочие на фабрике в «Городахспрутах», рабочие разных профессий в гимне труду в «Многообразном сиянии»), поэтом идеи растворения личности в коллективе, при чем по мере отрыва от рабочего класса и рабочего движения заместителем класса у Верхарна становился «мир», «космос» [«Я миром опьянен, я множусь, разлита душа моя во всем, что блещет ярким ликом», и т. д. (Стихотворение «Радость» в сборн. «Многообразное сияние»)]. В образнолирической форме поэзия В. отображает психику мелкой буржуазии в период роста индустриализма и социализма, склоняющуюся то к. деревенскому, то к городскому строю жизни, шатающуюся между началами национализма и интернационализма, империализма и социализма, индивидуализма и коллективизма. Такое же противоречие живет и в поэтическом стиле В., где, с одной стороны, налицо элементы классицизма в виде скульптурно скомпонованных, четкооформленных образов [вплоть до классической драмы «Елена Спартанская» («Hélène de Sparte», 1912)], а с другой — скорее живописно построенные «видения», в духе романтического идеализма. Наконец, известная двойственность живет и в стихотворной форме лирики В., в его «свободном стихе», воспроизводящем динамику современной урбанической цивилизации в отражении динамически устремленной психики поэта, но представляющем по существу сочетание известных элементов старой версификации и принципов ритмизированной прозы. Своей тематикой о городе, о слиянии личности с коллективом и космосом, о величии труда и значении рабочих масс В. оказал большое влияние, главн. обр. г на франц. литературу 20в., на такие явления и течения, как унанимизм, пароксизм, космизм, производственную повесть Пьера Ампа (см. Французская литература, Амп). Еще в конце девяностых годов В. вошел и в нашу поэзию, благодаря переводам В. Я. Брюсова. Лирика В. лучше всего переведена В. Я. Брюсовым («Собрание стихов», М., 1883—1913), Бергом («Стихотворения», 1916) и Г. Шенгели («Полное собрание поэм», М., 1922—23). Переводили В. еще М. Волошин («Верхарн», М., 1919), В. Клюева («Стихи», Казань, 1921), В. Федоров («Стихи», М., 1922, и «Черные факелы», М., 1922) и другие. В русском переводе имеются и драмы В.: 1) «Монастырь» (М., 1908), 2) «Филипп II», перевод Эллиса и С. К. («Универсальная библиотека», № 60), 3) «Елена Спартанская», перевод В. Брюсова (М., 1909), 4) «Зори», перев. А. Воротникова и С. Шамбинаго (М., 1922, «Всеобщая библиотека», № 69).
Лит.: Луначарский А., Последние книги Верхарна, в журнале «Современник», кн. 10, 1914; Фриче В., Западно-европейская литература 20 в. в ее главнейших проявлениях, гл. 1, М.—Л., 1926; Львов-Рогачевский В., Эмиль Верхарн, в журн. «Современный Мир», кн. 9, 1909; Дивильковский А., Агония деревни, в журн. «Правда», кн. 1, 1906; его же, Бичи деревни, в журн. «Современная Жизнь», книга 2 апрель 1906; А. Мockеl, Emile Verhaeren. L’oeuvre et 1’homme. Un poète de l’énergie, Paris, 1918.
ВЕРХ-ИСЕТСКИЙ ЗАВОД, близ г. Свердловска. Крупный железоделательный завод, 2.430 рабочих и служащих (1927). Одна мартеновская печь. Мощность — 2.665 л. с. Завод вырабатывает чугунное и стальное литье, кровельное железо и огнеупорный кирпич.
Осн. в 1726 и до 1758 принадлежал казне.
Завод имеет славное революционное прошлое, восходящее еще к 18 веку (первые волнения приписных, к заводу крестьян отмечаются в 1755). С 1905 здесь создаются прочные с. — д. кружки; в этих кружках, м. пр., работал Я. М. Свердлов. В 1906 здесь находилась подпольная типография Уральского комитета РС-ДРП; при ее провале было арестовано несколько человек. В февр.
1908 снова провалилась подпольная типография, напечатавшая 1.200 экз. № 1 газеты «Рабочий». Во время колчаковщины близ завода, в поселке, были две конспиративных квартиры подпольной коммунистической организации. Рабочие завода выделили немало активных парт., профсоюзных и советских работников. Чл. ц кандидатов В КП (б) — 254 (1927), ВЛКСМ — 322 (на 1 декабря 1926).
