Страница:БСЭ-1 Том 10. Венгрия - Вильно (1928)-1.pdf/155

Эта страница не была вычитана


ВЕРЕСАЕВ, В.

идеологическое. Его повести  — «полудневники, полумемуары» (Львов-Рогачевский).

В «Юных годах» описано детство и отрочество самого В., и охарактеризована тульская интеллигенция 70—80  — х гг. В повести «Без дороги» ярко отображены «холерные бунты», от которых едва не пострадал сам В., и вместе с тем охарактеризована та психологическая безвыходность, в какую попали к началу 90  — х гг. народники. В «Поветрии» воссозданы ожесточенные споры между уходящими народниками и первым боевым поколением интеллигентов-марксистов. Сам В., примкнув после стачки ткачей 1896 к марксистам и сблизившись с петербургскими рабочими, создает дилогию «Два конца», где четко изображает быт и психологию ремесленного пролетариата. Поворот в интеллигенции от марксизма к идеализму отображен у В. в повести «На повороте». Многолетняя медицинская практика привела В. к смелому изображению теневых сторон врачебной профессии. Русско-японская война отобразилась у него в серии рассказов и в мемуарах «На войне». Наконец, в новейшем романе «В тупике» изображены эпизоды гражданской войны в Крыму, с явным приурочением к Феодосии и Коктебелю, — художественная переработка личных наблюдений и переживаний писателя в 1918—1920. Зоркая наблюдательность и чуткость, богатый личный опыт, точность в описании, замечательная искренность и смелая правдивость, наряду с даром художественной характеристики и типизации, сделали В. летописцем русской общественности четырех десятилетий и обеспечили его произведениям неослабевающий успех (до ноября 1927 «Записки врача» выдержали одиннадцать изданий, первый том рассказов — восемь, «В тупике»  — пять). В. не бралт ся изображать то, что сам мало наблюдал: аристократию, столичную высшую буржуазию, провинциальное куцечество или духовенство. Крестьянство у него представлено тоже необильно («В степи», «Ванька», «К спеху», «Об одном доме» и нек-рые другие).

В. чужд народнических идеализаций и рисует мужиков хотя и сочувственно, но выдвигая косность быта и психологии, неистребимый хозяйственный индивидуализм и, вместе с тем, хрупкость мужицкого благосостояния. Впрочем, крестьянские очерки В. относятся к началу девятисотых годов, — новейших движений в крестьянстве В. не изобразил. Гораздо значительнее группа его рассказов, затрагивающих рабочий класс («В сухом тумане», «Конец Андрея Ивановича», «Конец Александры Михайловны» и эпизоды в повестях «На поврооте» и «К жизни»). В русской беллетристике 900  — х гг. эти опыты В. необходимо признать весьма значительными, а «Два конца»  — произведением «еще недостаточно оцененным в критической литературе» (Кубиков). В. метко и осведомленно изображает рабочих-полукрестьян, не порвавших с деревней, столичную ремесленную мастеровщину, еще чуждую классового самосознания и организованности, наконец, фабричных рабочих-социалистов, участников политической борьбы. Но всего охотнее и обильнее изображает В. ин 282

теллигенцию, вполне оправдывая определение: «писатель-интеллигент». Однако, выдвигает он не чеховскую культурническую, постепеновскую интеллигенцию, а интеллигенцию радикальную, марксистскую, революционную. Так, в «Поветрии» изображены марксисты Даев и Наташа, в повести «На повороте»  — несколько интеллигентов с революционным прошлым, в повести «К жизни»  — «размагниченный» партиец Чердынцев и твердый революционер доктор Розанов. В романе «В тупике» охарактеризована целая группа интеллигентов-коммунистов эпохи гражданской войны.

В своей идеологии, как и в художественных приемах, В. не испытал крупных переломов. Правда, в печати оглашено признание В.: «Когда я писал свою повесть „Без дороги", я ненавидел марксистов». Но народнические настроения были скоро изжиты. В области научно-философской В. был и остался реалистом-позитивистом. В социальных вопросах он еще с половины 90  — х гг. примкнул к марксистам, заметно выделяясь этим из среды других беллетристов, от Чехова до Андреева. Правда, в автобиографии, написанной в 1913, В. глухо говорит: «За последние годы отношение мое к жизни и к задачам искусства значительно изменилось. Ни от чего в прошлом я не отказываюсь, но думаю, что можно было быть значительно менее односторонним». Но едва ли тут разумеется переработка сложившегося в 90  — х гг. общественного миросозерцания. Оно включало в свой состав элементы марксизма.

Это помогло В. твердо поставить задачи бытописи рабочего класса, острее увидеть идеологические расслоения в интеллигенции, в движениях революции 1905 предвосхитить ту стихию классовой вражды, которая потом проявилась в Октябрьской Революции и была зарисована В. Однако, проникновение марксизмом едва ли шло глубоко. Всего заметнее это на критических работах В. о Достоевском и Толстом. Они печатались одновременно с критическими работами Плеханова, Воровского, Ольминского и Переверзева, но в них отсутствует установка на классовость писателей. И в беллетристике, изображая, напр., в «Поветрии» столкновение народников и марксистов, В. ограничивается только обрисовкой теоретических разногласий, не спускаясь к классовым корням интеллигентской психологии. То же заметно и в дальнейших произведениях, до романа «В тупике» включительно. Автор старался оставаться «объективным» летописцем общественных движений, но тут сказались не только отсутствие боевого темперамента, но и серединность собственной позиции. Особенно ярко это проявилось в романе «В тупике». Это  — «роман, не только посвященный интеллигенции, но и написанный интеллигентом»; «сам автор остается ни холоден, ни горяч»; в оценке разразившейся социальной революции он идет, «спотыкаясь, делая неверные шаги, отступая и ковыляя окольными путями» (В. Полонский). Писатель-интеллигент по тематике, Вересаев оказался писателем-интеллигентом и по психоидеологии, сложившись в той среде разночинской