угрожавшие гражданской войной. Но и тут положение было «спасено» разразившейся империалистской бойней.
Для полноты картины внутреннего состояния Англии в последние годы перед войной следует упомянуть еще о движении «суффражисток», требовавших избирательного права для женщин. Ни по размерам и размаху, ни по своему социальному и политическому значению это движение не может даже отдаленно сравниться с другими, описанными выше движениями, но оно все же было характерно для того насыщенного конфликтами времени, рпервые выдвинутое Мери Вулстонкрафт в начале 19 века и поддержанное позднее Джоном Стюартом Миллем требование избирательных прав для женщин получило практическое значение лишь в — новом столетии, благодаря специфическим условиям — численному преобладанию женщин над мужчинами и более позднему брачному возрасту последних, — создавшим среди буржуазии множество одиноких женщин, живших профессиональным трудом или с собственных доходов и отчасти уже вовлеченных в политическую жизнь. Приход к власти либералов, в программе к-рых значилась реформа избирательного права, вызвал к жизни новое движение за уравнение женщин в избирательных правах с мужчинами, во главе которого стали, гл. обр., социалистки из оппортунистической Независимой рабочей партии. Сообразно социальному положению этих одиноких женщин (врачей, журналисток, сиделок, учительниц) сама постановка вопроса об избирательном праве у них получилась узко классовая: при отсутствии даже для мужчин всеобщего избирательного права, и связанности существующего избирательного права, с имущественным, квартирным и налоговым цензами, уравнение женщин в избирательных правах с мужчинами на деле означало предоставление избирательного права лишь буржуазным женщинам, ибо только среди них находились лица, которые владели имуществом на свое имя, содержали квартиру и платили налоги от своего имени. Т. о., требование, с которым выступали суффражистки, было по существу рассчитано лишь на усиление позиций буржуазии и являлось поэтому реакционным. Когда руководившим движением социалисткам указывали на это, то они отвечали, что важно установить самый «принцип» женского равноправия; а когда им говорили, что истинное равноправие можно реально установить лишь на основе всеобщего избирательного права для обоих полов, за которое им и следовало бы бороться рука об руку с пролетариатом, то они возражали, что такая борьба будет весьма длительна, а им, женщинам, ждать некогда. Фактически движение охватило лишь буржуазные элементы и не в состоянии было проникнуть в женскую рабочую массу. Лишенные, т. о., поддержки масс, суффражистки старались в своих методах борьбы восполнить недостаток силы сенсационностью своих выступлений, и постепенно от демонстраций и петиций перешли к учинению всевозможных публичных скан 626
далов, вроде битья стекол на квартирах политических противников, избиения на улице враждебных депутатов и министров, перерезания телеграфных и телефонных проводов, поджигания общественных зданий, порчи картин знаменитых мастеров в музеях и т. д. Когда их за эти деяния арестовывали и привлекали к ответственности, они негодовали, ссылаясь на свой пол, и устраивали голодные забастовки. Консерваторы были, конечно, решительно против удовлетворения их требований — хотя бы уже потому, что большинство суффражисток принадлежало к либеральному и радикальному лагерям. Но и просвещенное либеральное правительство было против «эмансипации» женщин, хотя и признавало ненормальность существующего избирательного права, при котором не только женская часть населения, но и добрая часть мужского была политически бесправна. Лишь «социалисты» типа Кир Гарди и Ленсбери и некоторые радикалы, на к-рых действовало «мученичество» арестовываемых и голодающих суффражисток, выступали с поддержкой их и произносили в палате и на митингах патетические речи о бесправных «наших сестрах». . Социал-демократы, напротив, изобличали буржуазную подоплеку этого движения и требовали всеобщего избирательного права для граждан обоего пола. Трагикомическая дамская война еще продолжалась, когда началась другая война, к-рая потопила ее. Либерализм был бессилен дать какое-нибудь разрешение и этому вопросу.
Наиболее ярко, однако, проявилась духовная нищета либерализма в области внешней и колониальной политики. КембелБаннермен начал свою карьеру премьера опубликованием манифеста в пользу сокращения вооружений и международного арбитража, и в отношении завоеванных бурских республик либеральное правительство, действительно, как выше упоминалось, выполнило свои обещания. Но этим либерализм и исчерпал себя. Уже тот факт, что либерал-империалист Грей получил портфель министра иностранных дел,. не предвещал ничего доброго. В действительности, Грей, не сменивший ни одного из советников и чиновников, набранных его консервативным предшественником, занял открыто позицию «преемственности» в области внешней политики, а это означало, что именно консервативная партия выражала «национальные» интересы. Такую же позицию занял и его коллега по колониальному ведомству. В соответствии с этим в Египте, напр., где, под влиянием японских побед и русской революции, в 1905 возникло национальное движение, на посту наместника остался тот же лорд Кромер, который с самого начала оккупации самодержавно правил страной в интересах держателей египетских ценностей и ланкаширских хлопчатобумажных фабрикантов, а теперь, с благословения либерального правительства, обрушился на националистов со всей силой разъяренного колонизатора и бюрократа, подвергая их преследованиям, закрывая их прессу, разгоняя их собрания и т. д. За избиение четырех английских
