движения в Англии, пору наибольшего застоя и глубочайшей несознательности его.
На этом и могли выезжать безнаказанно обе буржуазные партии и в особенности либеральная, к-рая, несмотря на значительный отход от нее буржуазных элементов, все же могла еще держаться на политической арене, благодаря поддержке рабочих масс. Однако, в след, период эта поддержка стала исчезать, и соответственно этому постепенно растаяла и либеральная партия.
1905—1918. — Неожиданное возвращение к власти либералов после десятилетней тяжелой реакции, созданной господством консервативной партии, вызвало большой энтузиазм в широких слоях буржуазии, средней и мелкой, а также в значительнейшей части рабочего класса, напуганного призраком протекционизма и угрозой вздорожания жизни. Вслед за либералами все «прогрессивное» общественное мнение говорило о новой эре мира и реформ, стараясь не думать об идеологическом разброде и политической дряблости, обнаруженных либерализмом за последние десять лет, и не останавливаясь на том знаменательном факте, что гладстонианцу КембелБаннермену пришлось принять в кабинет на самые важные посты трех либерал-империалистов — Асквита в качестве министра финансов, Грея в качестве министра иностранных дел и Холдена в качестве военного министра. Игра случайностей создавала исторический мираж, который мог обмануть лишь тех, кто в парламентских комбинациях усматривал основное содержание политических процессов: на деле внезапное оживление либерализма было лишь румянцем на лице обреченной на смерть политической партии, которая, фактически, в рассматриваемый период окончательно распалась и сошла на положение беспомощной третьей партии,. уступив свое историческое место другой, сумевшей под флагом квази-социализма постепенно отбить у нее ее основное ядро среди рабочих и мелкобуржуазной интеллигенции. Появление этой новой партии в виде довольно крупной парламентской фракции из 29 рабочих, объединенных на платформе независимости от обеих буржуазных партий под предводительством «социалистической» организации, известной под именем Независимой рабочей партии, было на деле угрожающим пятном на светлом фоне либерального возрождения. Возникши в 1900, в период затишья рабочего движения, эта рабочая партия выступила на выборах с 50 кандидатами, которые собрали свыше 300.000 голосов и из к-рых 29 прошли в парламент. Рабочее парламентское представительство, которое до сих пор входило в состав либеральной партии и даже сейчас, в новом парламенте, насчитывало 12 человек, сидевших на либеральных скамьях, теперь вступйло в новую фазу: оно приняло форму третьей партии, грозившей разрушить всю политическую арифметику правящей буржуазии и особенно гибельно отразиться на судьбах либеральной партии, жившей последние четверть века поддержкой рабочего класса. Правда, эти новые люди (хотя и именовавшиеся в большинствеслучаев социалистами) обнаружили во время выборов так мало революционности, что сплошь и рядом получали голоса либералов; однако, их присутствие все же было чревато для либеральной партии неприятными последствиями.
В свое время, в 1902 и 1903 годах, когда Английская рабочая партия впервые выступила на дополнительных выборах и провела в парламент трех своих кандидатов в местах, где либерализм до тех пор был единственным конкурентом консерватизма, либеральному негодованию не было пределов.
Сейчас это негодование успело улечься, но, имея перед собой целую рабочую фракцию, либерализм почувствовал глубокое беспокойство и стал искать способов обезвредить ее, как это в свое время удалось сделать Гладстону, назначившему рабочего товарищем министра и открывшему другим рабочим доступ к различным постам. При образовании своего кабинета Кембел-Баннермен счел поэтому также нужным включить в его состав «рабочего», и выбор его пал на бывшего социал-демократа и революционера, а к тому времени уже радикального члена совета лондонского графства, Джона Бернса, к-рого он назначил министром местного управления. Но этот маневр не мог уже иметь того значения, какое имело назначение Томаса Берта в 1885: Бернс давно уже не работал за станком, давно порвал с рабочим движением вообще и не состоял даже членом Рабочей партии. Нужно было пойти навстречу новым силам иными путями — путем реформ и, прежде всего, необходимо было удовлетворить основное требование рабочих по урегулированию вопроса о правах тред-юнионов. Дело в том, что Рабочая партия, формально возникшая в 1900 как простой комитет по упорядочению парламентских кандидатур, выдвигавшихся всевозможными организациями, и через некоторое время уже обнаружившая признаки распада, была спасена знаменитым решением в 1901 кассационного суда палаты лордов по делу одной организации железнодорожников (в «Тафской долине»), привлеченной компанией к гражданской ответственности за убытки, причиненные ей «дикой» стачкой: высокие судьи нашли, что кассы союзов ответственны за деяния их должностных лиц и должны уплатить убытки, которые эти деяния причиняют. Это был тяжелый удар по тред-юнионизму, поднявший на ноги рабочий класс и поставивший перед новой партией реальную политическую цель, чрезвычайно оживившую избирательную кампанию и обеспечившую рабочим кандидатам серьезную победу. Хотя решение лордов получило немедленное и открытое одобрение либеральных юристов, Асквита и Холдена, но те же лица, очутившись в кабинете, очень скоро нашли, что можно посмотреть на вопрос и с другой стороны, и после нек-рого сопротивления подчинились своему шефу, когда он, выдержав несколько бурных схваток с рабочей фракцией, требовавшей полного восстановления неприкосновенности профсоюзных касс и не соглашавшейся ни на какие компромиссы, уступил по всей линии и провел
