Британской империи, а когда буры восстали (1880), то против них были посланы войска.
Лишь после того, как англичане были несколько раз разбиты на-голову, Гладстон вступил в переговоры и вернул Трансваалю независимость, но под «сюзеренитетом» Англии. Однако, буры не успокоились и грозили новым восстанием, и лишь тогда одиозное слово «сюзеренитет» было изъято из договора, но буры должны были обязаться не вести самостоятельной иностранной политики.
И здесь принципы Мидлотианской кампании оказались нарушенными.
Во всех этих случаях либерализм не мог оказать должного сопротивления консерват. и милитаристским элементам вне и внутри своей партии и тем доказал, что время его расцвета прошло. В делах внутренней политики он оказался столь же несостоятельным. С первого же дня открытия нового парламента правительство попало в смешное положение, отказавшись, под напором консервативного меньшинства, дать право вновь избранному радикальному депутату Чарлзу Бредло (см.), присяжному атеисту, принести «светскую» присягу на верность королеве и препятствуя ему также присягнуть по обычной религиозной формуле, так как он заявил, что считает ее формальностью. Впоследствии сами же консерваторы, вновь очутившись у власти, в 1888 преспокойно провели билль, узаконявший присягу по светской формуле. Но пока гладстоновское правительство находилось у власти, оно не находило выхода из положения, и история эта сильно дискредитировала его в глазах всех честных либеральных и радикальных элементов. Если не столь открыто, то, по существу, еще более глубоко либеральное правительство было дискредитировано в вопросе об избирательной реформе. Обещанное им на выборах распространение избирательного права на мелких фермеров и с. — х. рабочих было им проведено в 1884 и дало до двух миллионов новых избирателей. Конечно, это далеко еще не означало всеобщего избирательного права, но и оно казалось консерваторам настолько серьезным и опасным нововведением, что палата лордов отказалась закон пропустить.
Став перед фактом такого реакционного поведения лордов, либеральное правительство не пошло, однако, на конфликт, для которого ему понадобилась бы мобилизация народных масс, а начало секретные переговоры с консерваторами, согласившимися в концеконцов пропустить билль в палате лордов, если им одновременно дадут такое перераспределение округов, которое бы обеспечило перевес в деревне помещикам. Либерализм (который, конечно, также рассчитывал на благодарность сельских избирателей, когда давал им избирательное право) принял компромисс, и оба билля одновременно стали законом. Ту же половинчатость и слабость либеральное правительство обнаружило еще раньше в связи с законом об ответственности хозяев за увечья (1880) — первым актом этого рода в Англии: уступая давлению консерваторов, а также капиталистов из собственной партии, правительство само изуродовало билль, предоставив обеим сто 494
ронам, хозяевам и рабочим, право уклониться от его действия путем создания собственного заводск. компенсационного фонда из совместных взносов. Но окончательно либерализм погубил не только свою репутацию, а, в конечном счете,’и себя, как политическую партию, в ирландском вопросе, который он выдвинул не столько из принципиальных, сколько из партийно-политических соображений в форме, предопределившей с самого начала полную его неудачу. 1879 год был отмечен и в Ирландии сильным кризисом, вызванным голодом во всех западных графствах, и массовым выселением мелких арендаторов-крестьян за неуплату аренды; выселения имели целью создать широкую базу для более выгодн. скотоводства. Возобновились, после долгого перерыва, прежние аграрные беспорядки, и возникла «Национальная земельная лига» под руководством Майкела Девита, отбывшего уже восемь лет каторжной тюрьмы за свою прежнюю деятельность, и под председательством Парнела. Лига, ставившая себе целью борьбу с помещичьим произволом, выбрасыванием с участков крестьян и применившая впервые с замечательным эффектом против лендлордов оружие бойкота (см.), приобрела в короткое время огромное число сторонников и навела страх на всю страну. Одновременно в английском парламенте с таким же эффектом применялось ирландской фракцией — также впервые — оружие обструкции, как средство заставить правительство серьезно заняться земельной реформой и дать Ирландии самоуправление (гомруль). Либеральное правительство мечтало вначале о том, чтобы не возобновлять исключительных законов Биконсфильда, и даже провело через палату общин небольшой акт о компенсации выселенных без достаточного основания арендаторов, который, однако, был провален в палате лордов без особенного сопротивления со стороны правительства, потерявшего уже из-за него одного из своих влиятельнейших членов, лорда Ленсдауна.
Но правительство не выдержало, однако, своей роли и в начале следующего же 1881 внесло и провело, несмотря на свирепейшую обструкцию парнелистов, ценой нарушения старых парламентских процедур, два исключительных закона в ограждение помещичьей собственности и общественного порядка. Вслед за этим оно провело и новый земельный акт, устанавливавший принцип судебного вмешательства в определение размеров «справедливой» ренты арендаторов — принцип, который всего десятью годами раньше сам Гладстон жестоко осуждал, как нарушающий основу священного права собственности. Так как борьба в Ирландии происходила не столько из-за размеров ренты, сколько из-за бесчинств лендлордов, выбрасывавших крестьян десятками тысяч с участков, то новый акт не внес никакого успокоения, и аграрный террор принял еще более угрожающие размеры.
Удары быстро посыпались с обеих сторон: правительство распорядилось арестовать Парнела и еще семерых вождей; земельная лига ответила приказом прекратить платеж
