надежность и легкость удовлетворения по нему, и В. начинает приближаться по своей роли к деньгам. Весьма существенным различием между В. и кредитным билетом остается, однако, то обстоятельство, что требование, вытекающее из В., еще не отрешено безусловно от тех договорных или иных конкретных отношений, на почве которых оно возникло, и оспаривание действительности этих отношений может лишить это требование его силы. Лишь законодательства 19 в., начиная с общегерманского вексельного устава, придают В. значение абстрактного обязательства (см.).
Только после этого отпадают все правовые препятствия к тому, чтобы вексель мог «функционировать, как средство обращения, короче, как деньги, как кредитные деньги» (Гильфердинг).
II. Юридическая природа векселя.
Чтобы В. мог успешно выполнять свою роль в современном обороте, правовые нормы должны придать ему длинный ряд особых, связанных друг с другом, юридических свойств и последствий, делающих его своеобразным правовым институтом и составляющих предмет особой юридической дисциплины — вексельного права. В. п. пользуется большим вниманием буржуазного законодателя и юридич. литературы, что объясняется не только важной ролью этого института в современном обороте, но и его специфическим назначением, как обязательства, обещающего самое надежное, быстрое и точно определенное удовлетворение. Из этих специфических свойств В. вытекает необходимость особой разработанности, определенности и точности правовых норм, его определяющих. Положение о В. в РСФСР 1922 является гораздо более кратким, чем иностранные вексельные уставы, что объясняется общим стремлением нашего законодательства к сжатости. По действующему в РСФСР Положению о В. (с немногими второстепенными отличиями оно действует также и в других советских республиках), В. воплощает в себе обязательство абстрактное в том смысле, что самая выдача его обосновывает обязанность платить по нему. Возражения, основанные на обстоятельствах, предшествовавших выдаче В., напр., на том, что В. был выдан в виду полученного векселедателем от векселедержателя обещания выдать такую-то сумму, каковое обещание исполнено не было, могут быть предъявлены лишь первому приобретателю; в отношениях же векселедателя с последующими векселедержателями сила В. от этих обстоятельств не зависит. Эта особенность В. имеет своим последствием то, что «каждому векселедержателю, независимо от прав предшественника, принадлежат все права, вытекающие из векселя» (ст. 10 Положения). Исключение представляет лишь тот случай, «когда В. выбыл из владения последнего помимо его воли, и векселедержатель об этом знал или должен был знать при обычной в торговом обороте предусмотрительности».
Вторая черта, которую наш закон приписывает В. и которая находится в теснейшейсвязи с абстрактностью его и служит тем же целям, что и абстрактность, это его безусловность. В. должен содержать, под страхом утраты вексельной силы, обещание, «не ограниченное никакими условиями и оговорками» (ст. 2 Положения). Это воспрещение должно быть понимаемо в том смысле, что основное содержание обязательства не может стоять под оговоркой, лишающей его той твердости, какая необходима для торгового оборота; но оно означает также и указание на недопустимость установления в тексте В. каких-либо добавочных обязанностей должника, зависящих от обстоятельств, имеющих наступить впоследствии и тем самым превращающих содержание обязательства в величину не вполне определенную. Отсюда следует, в частности, недопустимость указаний в векселе на проценты, неустойку и т. п.
Выше говорилось уже о значении п ередаваемости В. и солидарной ответственности надписателей, как свойства, обеспечивающего возрастание надежности и легкости получения удовлетворения по В. Эти свойства В. фиксируются и нашим Положением о В.
Первый векселедержатель и последующие приобретатели вправе передавать В. другому лицу, — говорит ст. 6. На уступку прав по В. не распространяется ст. 124 Гражд. кодекса, по к-рой уступка требования кредитором другому лицу допускается только при условии уведомления об этом должника. Векселедатель обязан чинить исполнение всякому, к кому В. дойдет передачей по надписи или по ряду надписей.
По иностранным вексельным уставам, передаваемость является свойством В., к-рое не может быть исключено по соглашению сторон, хотя бы на этот счет была учинена особая оговорка на В.; если в нашем законе этого и не сказано прямо, То, надо полагать, лишь потому, что наш законодатель стремился к сугубой сжатости. Согласно ст. 9 Положения, все лица, подписавшие В., а также учинившие на нем передаточные надписи, ответственны перед векселедержателем, в случае неплатежа, удостоверенного протестом (см.), как совокупные (солидарные) должники (см. Солидарные обязательства). Закон наш, как и иностранные законы, допускает, впрочем, освобождение отдельных надписателей от ответственности путем внесения особой оговорки: «без оборота на меня». Векселедержатель вправе предъявить требование к каждому из обязанных по В. лиц в отдельности, не будучи связан порядком последовательности, в котором они принимали на себя обязательство.
Осуществляя свое требование против одного из обязанных по В. лиц, векселедержатель не теряет, однако, тем самым, прав по отношению к остальным обязанным лицам (ст. 9).
Каждое обязанное по В. лицо, оплатившее его, имеет право требовать возмещения от векселедателя и всех тех лиц, от коих В. дошел по надписям к оплатившему его.
Интересы быстроты, легкости и бесспорности получения удовлетворения по В. диктуют необходимость точного, для всех понятного и, в связи с тем, единообразного
