в начале века она плелась за революцией, организуя разные декоративные советы и совещания, с к-рыми никто не советовался, и правительства, к-рые ничем не управляли, так как фактическим правительством всегда был штаб белой армии и его органы.
А по сю сторону красного фронта остатки Б. организовывали не более дееспособные «центры» и «советы», наибольшим достижением к-рых было шпионское обслуживание белого фронта. Ни одной сколько-нибудь серьезной попытки антибольшевист. переворота самой буржуазии в этот период приписать никоим образом не приходится; даже немногие террористич. покушения этой поры целиком относятся на счет мелко-буржуазных революционеров и анархистов. Буржуазная контр-революция в России оказалась столь же мало действенной, как и попытки буржуазной революции в 19 в. (подробнее обо всем изложенном в последнем абзаце см. Гражданская война).
Т. о., Б. в России не сыграла той роли, какая выпала на долю ее западно-европейских сестер и предшественниц. Ей не удалось создать буржуазной демократии, по примеру Англии или Франции, ей не удалось даже стать соправителем при феодальной монархии, как это было в императорской Германии. И если германской Б. удалось на время придушить рабочую революцию, то русской Б. не удалось этого ни на одну минуту, ибо революция 1905 была подавлена юнкерством и аппаратом царского режима, а революция 1917 повалила Б. на землю. У такой, отличной от других, судьбы русской Б. должно быть свое объяснение. Прежде всего, революционность западных Б. свойственна им не на всем протяжении их существования, а только в определенный период. Начинали все Б. с союза с абсолютизмом, кончали все превращением в контр-революционную массу; первое соответствовало периоду торгового капитализма, второе — периоду капитализма монополистического. Основательницей демократии Б. всегда была в расцвете периода промышленного капитализма, и чем этот период был продолжительнее, тем солиднее была демократическая надстройка, воздвигавшаяся Б. В Англии, где этот период захватил целое столетие, Б. наиболее прочно уселась у власти. На континенте этот период был уже короче, и если французской Б. удалось все же создать Третью республику, то в Германии дальше роли почтительного советника при императоре она не пошла. Период господства промышленного капитализма в России был особенно короток; три первых четверти 19 в. этот капитализм уже существует у нас, но не он определяет основную линию развития народного хозяйства: Россия все же остается, прежде всего, аграрной страной. Разговоры о том, что считать Россию аграрной страной есть «предрассудок», начинаются лишь в 90 — х годах; только «эра Витте» была у нас началом действительного господства промышленного капитализма, а следующее десятилетие видит уже возникновение на рус. территории империализма.
Т. о., русская Б. не имела в своем распоряб. с. э. т. VIII.жении и двух десятков лет для того, чтобы создать свойственную промышленному капитализму политическую надстройку: отцвела, так сказать, не успевши расцвесть.
Мы приходим, стало-быть, к парадоксальному, но исторически безусловно верному положению, что отсталость русской буржуазии объясняется необыкновенно быстрым ростом русского капитализма в конце 19 — начале 20 веков. Это основная причина.
К ней присоединяются две других. Во-первых, Россия, как все же аграрная страна по преимуществу, в особенности до последней четверти 19 в., должна была давать огромный перевес аграрию над фабрикантом.
Все учреждения создавались помещиками и для их надобностей; помещичье государство имело колоссальную силу инерции, — преодолеть эту инерцию трудно было Б. даже в Пруссии, в России — тем более.
Мы уже видели выше на ряде конкретных примеров, какое значение имела эта «юнкерская» инерция. И, наконец, последнее: Россия позже всех других европейских стран вступила на дорогу капитализма; русской капиталистической индустрии приходилось возникать в условиях ожесточенной конкуренции и на внутреннем и, в особенности, на внешних рынках с ранее сложившейся мощной индустрией Западной Европы. В этой связи «военно-феодальный империализм» самодержавия был необходимым условием ее развития и даже вообще существования. Огромная концентрация военных сил и средств, достигавшаяся царизмом при помощи невероятно грубых и, в конечном счете, тормазивших само хозяйственное развитие, приемов, все же помогала русскому капитализму «отбиваться» от его соперников. Создать свою военную диктатуру, как это сделала франц. Б. в дни Первой империи, русская была не в силах.
Связанная браком по расчету с гниющим трупом самодержавия, буржуазия сама заражалась его гниением и погибла от старческой дряхлости в таком возрасте, когда зап. Б. были в расцвете своих сил. — О зачатках новой Б. в России после революции см. СССР, частный капитал.
Лит.: Блестящая характ. Б. в Р. к 19 и нач. 20 вв.
дана В. И. Лениным, см. особ, тт.: VI, VII ч. I, VIII, XI ч. I, XII, XIV ч. I и ч. II. Исторический очерк развития рус. Б. в след, работах: Покровский, М. Н., Русская история с древнейших времен, т. I — IV; его же, Русская история в сжатом очерке; его же, Очерк истории рус. культуры, ч. I, М., 1925, ч. Л, М., 1922. По отдельным вопросам: Платонов, С. Ф., Очерки по истории смуты в Московском Государстве, СПБ, 1912, К изеветтер, А. А., Городовое положение Екатерины II, М., 1909; Соловьев, С. М., Москов ские купцы 17 в., «Современник», № 10, 1858; Фирсов, Н. Н., Правительство Московской Руси и Петра В. в их отношениях к торг. — пром, классу, Казань, 18 92; его же, Рус. торг. — пром, компании в первой половине 18 в., Казань, 1922; Гушко, А. Л., Представит, организац. торг. — пром. класса в России, СПБ, 1912: Граве, Б., Из истории классовой борьбы в России в период войны, М., 1925; Кавелин, К. Д., Собр. соч., II т. Публицистика, спб, 1904. м. Покровский.
БУРЖУАЗНАЯ ДРАМА, литературный
жанр, возникший в середине 18 в. в Англии, Франции и Германии; явился на смену трагедии высокого стиля и сыграл значительную роль в создании психологической и реалистической драмы 19 в. См. Мегцанская драма.
