ность: 1) памятников на древне-армяиском языке, или, пользуясь техническим армянским термином, на «грабаре», т. — е. «письменном», литературном языке; 2) памятников на так наз. средне-армянском, т. — е. языке, представляющем с точки зрения лингвистической эволюции последующую, за древне-арм., стадию в истории развития арм. речи; 3) памятников на ново-армянском, точнее на двух ново-армянских литературных яз. — «восточно-армянском» и «западно-армянском». Принимая во внимание, что средне-арм. памятники письменности с формальной стороны являются обыкновенно «грабаризованными» (т. — е. с известным количеством форм, привнесенных из древне-арм. литературного языка), — их можно рассматривать под общей рубрикой с памятниками древне-арм. («грабарными»).
С своей стороны, в искусственном употреблении (подобно латинскому в Европе), древне-арм. продолжает оставаться языком церкви; как орган изящной и научной литературы, он удерживается вплоть до половины 19 века, не исчезнув вполне и ныне.
Наши сведения о памятниках древне-арм. письменности весьма неполны. От периода, предшествовавшего 5-му в., до нас не дошло никаких памятников арм. письменности, и все сведения о ней ограничиваются лишь отрывочными данными у армянских писателей последующих столетий.
Так, напр., мы узнаем о существовании летописей (официальной историографии), храмовых книг, записей сказаний и эпических повествований, пережитки к-рых еще сохраняются в арм. народе. Мы узнаем о существовании в древней Армении особого класса рапсодов или сказителей, к-рым в позднейшую эпоху и в наши дни соответствуют т. н. «ашуги», и т. д. Образчики древне-арм. народной поэзии сохранились у нек-рых арм. писателей, преимущественно в «Истории Армении» Моисея Хоренского, где приводятся — правда, сильно стилизованные — отрывки из этой поэзии. Существование письменных памятников в языческой Армении (т. — е. до начала 4 в.) косвенно подтверждается преданиями об истреблении языческой литературы в момент принятия Арменией христианства.
Неполнота наших сведений о памятниках А. л. объясняется, гл. обр., гибелью весьма значительного количества рукописей от неприятельских нашествий. Далее, не изучен исчерпывающим образом и сохранившийся рукописный материал, обстоятельные описания которого начались только в последние десятилетия 19 века. Так, напр., остается неопубликованным каталог Эчмиадзинской библиотеки (первой по числу арм. рукописей), рукописного собрания в Новой Джульфе (арм. колония близ Испагани в Персии) и многое другое.
Значение А. л. по преимуществу местное.
Но наряду с местно-национальным должно отметить значение древне-арм. письменности и для истории литературной деятельности некоторых других народов. Целый ряд переведенных с греч. и сирийского сочинений, в подлинниках, утраченных или дошедших в фрагментарном виде, делают изучение древне-арм. письменности необходимым также для специалистов этих литератур. С другой стороны, обширный отдел исторических трудов, содержащих ценные сведения по истории Персии (начиная с Арсакидов), Византии, арабов, монголов, крестовых походов и т. д., — опреде 408
ляет значение древне-арм. литературы и для всеобщей истории. Значение древнеармянской литературы переступает национальные рамки также в виду ее тесной связи с литературой грузин.
Сохранившиеся старейшие памятники древне-арм. литературы восходят к 5 в.
Тогда был изобретен Месропом-Маштоцом новый арм. алфавит («месроповский»), подготовлен в греч. научных центрах (Константинополе, Александрии, Антиохии и др.) целый кадр высоко образованных «переводчиков», переложивших ряд выдающихся сочинений с греч. и сирийского яз., основаны новые школы и т. д. Все это способствовало возникновению и расцвету письменности в Армении, и в истории А. л. 5 в. получил наименование «золотого». Выработанный его писателями и учеными грамматический, лексический и стилистический канон древне-армянского языка («грабара») остался образцовым для всех позднейших писателей.
За колоссальною литературною продуктивностью (как переводною, так и самостоятельною), проявленною в 5 в., наступил «период затишья», продолжавшийся до арабского господства (в 7 в.), сменившего в Армении персидское. Литературная производительность начинает усиливаться со времени частичного восстановления политической независимости Армении. Усиливается также работа переводчиков с греческого, сирийского и арабского. Нашествие сельджуков тяжело отражается на судьбах арм. культуры. Начинается период усиленной эмиграции, а в конце 11 в. арм. государственность воскресает в Киликии.
Арм. письменность начинается с перевода библии, исполненного в первой четверти 5 в. коллективною работою католикоса Саака, Месропа и их учеников. Язык этого перевода для последующих веков явился раз навсегда установленным грамматическим, стилистическим и лексическим каноном и считается образцом классического древне-литературного арм. языка («грабара»). Древне-арм. письменность в течение всего своего существования носит по преимуществу духовный характер. С 14 в. начинается период светской поэзии, воспевающей радости жизни и красоты природы.
Эта поэзия, выраженная уже на современном народном (средне-арм.) яз., б. или м. «грабаризованном», представляет как бы возродившееся дохристианское творчество древней Армении, в течение ряда веков тлевшее под покровом духовной поэзии на древнеарм. языке. Среди многих ее представителей отметим Фрика, Мкртича Нагаша, Нахапета Кучака, Григория Ахтамарского, Ованеса Тлкуранского. — Весьма значительный отдел древне — армянской литературы представляет историография, отличающаяся наиболее самостоятельным и оригинальным характером. Большой интерес представляют истории, труды, посвященные либо местной, областной истории, либо событиям, современным авторам. — Общей чертой арм. историков является слабое отражение в их произведениях внутренней жизни страны и сосредоточение главного внимания на внешних фактах политики.
