близкого человеку — своего собственного тела. Внутреннее устройство человеческого тела можно было изучать простым глазом вследствие крупных размеров его органов.
Растение же обладает настолько мелким внутренним строением, что без увеличительных стекол разобраться в нем невозможно.
Вот почему А. р. ведет свое начало лишь со времени изобретения микроскопа (см.), к-рый, углубив анатомию животных, дал толчок к возникновению новой отрасли знания — гистологии животных (см.), изучающей микроскопическое строение органов животных. Т. о., А. р., имея дело с микроскопическим строением тела растений, приближается по своему предмету скорее к гистологии животных. — До изобретения микроскопа, как сказано, А. р. не существовало; все старания разглядеть внутреннее устройство растений не приводили ни к чему, т. к. растение не имеет внутренних органов, сходных с органами животных. Поэтому, изучение органов растений (листьев, цветков и т. д.), помещающихся у них, в отличие от животных, снаружи, досталось на долю других, более старых отделов ботаники — морфологии (см.) и органографии par стений (см.). — Родоначальником А. р. надо признать Мальпиги, выпустившего в 1671 книгу, посвященную описанию строения растений. Его современник и ближайший преемник Грью значительно углубил представление о строении растений и дал столь совершенное его изображение, что его книга «Анатомия растения», вышедшая в 1682, не утратила и по сей день своего значения азбуки А. р. Оба эти ученые, однако, описывая микроскопическое строение растений, не дали ничего для понимания этого строения; из своих наблюдений они сделали совершенно ложный вывод.
Грыо, хотя значительно превзошел Мальпиги и различал уже многое, неправильно истолковал виденные им картины: бесчисленные клеточки, к-рые он видел на своих препаратах, представлялись ему петлями мельчайшей сетки, причудливо сотканной из переплетающихся по всем направлениям необычайно тонких нитей. Ему же принадлежит неудачное название ткань, к-рое чисто исторически удержалось в науке для обозначения собраний сходных клеток в организме. В изображении Грью, в теле растения существует два рода тканей — мякоть или паренхима и волокнистая ткань, к-рые, переплетаясь друг с другом, наподобие основы и утка в наших материях, строят тело растения. Эти тончайшие ниточки Грью считал за простейшие составные части растительного тела, и это представление удерживалось в науке, несмотря на его надуманность, почти 150 лет; единственное иное заслуживающее упоминания предположение, выдвигавшееся за это время, принадлежит Вольфу (в 1774), к-рый считал, что клетки представляют собою пустоты в сплошном студне, образующем растение. Поворот в А. р. произошел лишь в начале 19 в., когда Мольденгаверу удалось разложить растительную «ткань» на отдельные клетки, размачивая древесину в воде. Этим открытием был нанесен реши 660
тельный удар прежним воззрениям; тело растения оказалось сложенным из бесчисленных плотно слепленных клеток, обладающих каждая своей оболочкой. После разъяснения Мольденгавером истинного строения растительной ткани, оставалось, однако, еще совершенно неясным, каким образом возникают клетки, и чем обусловлен рост растения и разнообразие его частей. Наиболее молодые части растения — напр., верхушки стеблей — представлялись в тогдашние микроскопы совершенно однородным веществом, в к-ром никаких признаков строения обнаружить не могли.
Вообще, вопросы развития не интересовали тогдашних анатомов: их воображение слишком поражали многочисленные приспособления, открывающиеся в готовом виде внутри растения, напр., сосуды, толкование роли к-рых в те времена возбуждало ожесточенные споры. Мало того, в то время, время господства креационизма, т. — е. учения о сотворении всех живущих существ раз навсегда в готовом виде, всякая идея о развитии (эволюции) была враждебна господствующему направлению, опиравшемуся на веру в премудрое божеское творчество. Правда, еще Вольфу принадлежало первое выражение мысли о развитии тела растения; он представлял себе клетки в виде пустот в некоем студенистом веществе и полагал, что они (клетки) возникают в молодых частях растения, напр., в верхушке стебля, зарождаясь под влиянием «творческой силы» в совершенно однородной массе слизи, составляющей эти части. Это учение было следствием все тех же недостатков техники исследования: слабые микроскопы того времени не позволяли «разрешить» верхушки стеблей на составные части, и потому «стекловидное вещество» Вольфа («substantia vitrea», как оно называлось) казалось совершенно однородным и прозрачным. Но самая мысль о развитии растения из нек-рого зачатка до готового состояния ждала лишь применения к более совершенным наблюдениям; усовершенствование микроскопа нанесло решительный удар вековым религиозным предрассудкам, затемнявшим научную мысль идеей о божественном творчестве во всех видах. В 1841 Унгер, путем тщательного изучения молодых растущих частей растений, пришел к заклк> чению, что все множество клеток, из к-рых состоит растение, получается от размножения путем деления надвое немногих клеток, лежащих в этих частях. Эта мысль была поддержана, развита и исчерпывающе обоснована работами знаменитого ботаника Негели и др. исследователей (см. Клетка, Клеточная теория). К пятидесятым годам 19 ст. представление о строении растения приобрело, наконец, окончательный характер. С этого именно времени мы знаем, что все множество клеток, слагающих растение, представляет потомство сравнительно немногих клеток, составляющих растущие, молодые части растения.
Постепенно старея, группы клеток приобретают различные особенности, сообразно тому или иному их отправлению. Т. о., успехи А. р. сыграли огромную роль в развитии
