ных для экономической жизни отраслях производства или в большинстве предприятий. Поэтому термин «генеральная» («всеобщая») стачка резолюция заменяет термином «массовая» стачка. С другой стороны, в резолюции указывалось, что освобождение пролетариата не может быть следствием одного «внезапного напряжения сил», вылившегося в массовую стачку, к-рая становится осуществимой и может рассчитывать на успех лишь при наличии «крепкой организации» пролетариата; что массовая стачка не может заменить повседневной политической и экономической борьбы. Конгресс признал за массовой стачкой значение как наступательного, так и оборонительного средства. «Массовая стачка, — говорилось в резолюции, — может послужить крайним средством для того, чтобы добиться крупных общественных перемен или отразить реакционные покушения на права рабочих». При всей своей осторожности, решение А. к. по вопросу о массовой стачке было важным сдвигом в позиции 2 Интернационала: в резолюции косвенно признавалась недостаточность одной парламентской борьбы, наряду с к-рой официально допускалось применение более острого метода — массовой стачки. Но конгресс видел в последней своего рода суррогат вооруженного восстания, к-рое среди вождей 2 Интернационала вообще считалось заранее осужденным на неудачу. Между тем, как правильно отметил Плеханов, тогда еще разделявший позицию революционного марксизма., в статье об А. к. в «Искре», массовая стачка еще не застраховывает пролетариата от столкновения с войсками; а в таком случае стачки «скрещенных рук» могут и не оправдать возлагаемых на них надежд. Вооруженное восстание, по мнению Плеханова, — возможно и при современной технике военного дела, ибо и автоматические пушки приводятся в движение людьми. С усилением пролетарского элемента в армии и распространением на нее с. — д. пропаганды, посланные против стачечников войска могут оказаться ненадежными или даже прямо перейти на сторону народа, а это уже начало победоносного восстания. Но Плеханов ошибался, когда считал, что в 1904 этот вопрос мог иметь для международной соц. — д-тии лишь теоретический интерес, а потому «политичное» было совсем не касаться его в резолюции. В действительности, правильная постановка вопроса о массовой стачке и вооруженном восстании провела бы резкую грань между действительно и мнимо революционными элементами 2 Интернационала. В резолюции конгресса о колониальной политике уже заметен нек-рый уклон в сторону реформизма.
Правда, в ней говорилось, что социалисты всех стран обязаны «безусловно противиться всяким империалистическим и протекционистским проектам и всяким колониальным завоевательским походам, а также всяким издержкам на колонии». Однако, остальные пункты резолюции рекомендовали добиваться ряда мероприятий по смягчению колониального режима (борьба с насильственным отнятием земли у туземцев,организация для них общественных работ, школ и т. п.). Открывалась, таким образом, возможность истолковать решение конгресса как признание возможности какой-то положительной социалистической колониальной политики в эпоху империализма. Именно так и поняли резолюцию ревизионисты. Еще более характерно, с точки зрения уступки реформизму, и то место резолюции, где конгресс рекомендовал «требовать для туземцев той меры свободы и самостоятельности, к-рая соответствует уровню их развития». Т. о., отрицалось право колоний на самоопределение вплоть до полного отделения от метрополии.
В резолюции о социальном страховании А. к. указал на необходимость добиваться организации всех видов страхования рабочих (в том числе и от безработицы), с отчислением всех расходов за счет сумм, полученных от введения прогрессивного налога на доходы, имущество и наследства. Кроме того, конгресс принял резолюции об избирательном праве для женщин, о праздновании 1 — го мая, по возможности, прекращением работ; в особых постановлениях он протестовал против русско — японской войны и английских зверств в Индии и приветствовал российский пролетариат в его самоотверженной борьбе с царизмом. Конгресс устроил восторженную овацию Плеханову, демонстративно обменявшемуся рукопожатием с японским делегатом Катаямой и заявившему, что «сознательные рабочие России не могут не восставать против международных войн», и что «горячим сочувствием и энергичной поддержкой пролетариата пользуется только один род войны: классовая война'эксплоатируемых с эксплоататорами».
В ряду других конгрессов 2 Интернационала А. к. занимает важное место. На нем была сделана попытка установить общеобязательную тактику для всех социалистических партий и в то же время отмежеваться от ревизионизма в международном масштабе. Происходившие на конгрессе дебаты вскрыли всю пропасть между реформизмом и революционным марксизмом, всю невозможность объединения между этими двумя течениями в международном социализме.
Но А. к. не удалось принять такой резолюции, к-рая делала бы невозможным дальнейшее пребывание ревизионистов в Интернационале, подобно тому как резолюция Лондонского конгресса (1896) сделала невозможным появление на следующих международных съездах анархистов. Реформисты не только остались в недрах 2 Интернационала, но и не чувствовали себя убитыми на-смерть, хотя формально принятие дрезденской резолюции и означало победу революционного марксизма. Уже результаты голосования этой резолюции, а особенно поправки Адлера-Вандервельде свидетельствуют о том, что к 1904 реформистское крыло 2 Интернационала было весьма сильно. После А. к. виднейшие представители ревизионизма открыто заявили в печати, что реформистское течение — «не менее законное и равноправное», чем «ортодоксальное», что все попытки связать его решениями международных конгрессов заранее
