учрежденная группою из 7 ученых, под руководством Готфр. Лейбница, сыгравшего видную роль в создании А. и в других государствах (по его советам организованы были А. в Дрездене, Петербурге, Вене), так что Берлинская А., в свою очередь, послужила образцом для целого ряда А. других стран — в Мюнхене, Геттингене, Турине, Стокгольме, Лейпциге. Проследить историю этих руководящих А. — непосильная задача, т. к. пришлось бы дать всеобъемлющую историю наук. Достаточно выяснить общий создавшийся тип и главнейшие его, до сих пор, изменения.
Прежде всего, «старая» А. 18 в. с самого начала была, в отличие от теперешних, не «национальной», хотя бы в виду полной недостаточности местных сил. Преобладание немцев в русской А. было столь же естественным, как французов в немецкой или итальянцев во французской. Далее, деятели «старой» А., в виду неразработанности и нерасчлененности наук, не могли замкнуться в тесном и глухом круге исключительного специализма. Не только учредители А. были «всеобъемлющими» учеными, но и остальные члены обладали изумительным научным диапазоном: Мопертюи и Даламбер одинаково легко переходят от математики к литературе, Бюффон — от физики к элоквенции, Кондорсэ и Кенэ — от математического анализа и медицины к полит, экономии. Эти же условия создали и еще одну особенность: «старая» А. отнюдь не чуждалась жизни, тривиальных вопросов, не замыкалась в т. н.
«чистой науке». Лейбниц даже теоретически обосновал формулу, что «любая наука обязана иметь жизненную обращенность», ибо цель науки — «общее благо», а для сего «Академии надлежит общее надзирательство над делом мануфактурным и торговым».
Действительно, Бернулли и Эйлер вносят много полезного в кораблестроение, Реомюр увлекается металлургией и фарфоровым производством, Лавуазье трудится над агрономической химией; академик . француз Дюамель де Монсо и немецкий академик Теэр кладут основу рациональному сельскому хозяйству, а один из наиболее известных химиков 18 в., Маркграф, уже в 1747 опубликовывал мемуары о добыче сахара из свекловицы и т. о. положил начало промышленной отрасли, через полвека внесшей сильнейшие изменения в сельское хозяйство почти всей Европы.
Каждая страна желала иметь «свою» А., и количество их возросло до чрезвычайных размеров. В государствах, первоначально расчлененных и поздно объединившихся, вроде Италии, Германии, Польши, множественность А. сохранилась и до сих пор, а во Франции от той эпохи остались «провинциальные» А. (Бордо, Монпелье, Лион, Анжер, Суассон, Ним, Арль и пр.), во многих случаях числящие за собой ряд научных заслуг.
Несмотря на многочисленность, всюду сложился, тем не менее, общий тип А. Либо мы имеем дело с системою нескольких А., наподобие парижских (удержались теперь лишь в Испании, отчасти в Америке, Швеции), либо с одной А., разделен 776
ною на несколько «классов» или «отделений», гл. обр., по линии гуманитарных и естественно-математических наук. Количество членов неодинаково, но все они одинаково избираются, с предшествующим или последующим утверждением правительства. Собрания — общие или отделенские, определенного количества, в строго соблюдаемые сроки (календарь заседаний начинают расписывать на год вперед уже в половине 18 в.). Результаты трудов А. печатаются сперва по-латыни, с конца 17 в. по-французски, в ежегодных «Записках» (Acta, М emoires), в неукоснительном выходе к-рых Лейбниц правильно видел «залог объединения ученого мнения».
Впрочем, внутри А. единение существовало не всегда: десятками лет тянутся споры и полемика не только по научным, но и по организационным вопросам, особенно между гуманитарами и натуралистами. В Берлинской А. такая «30 — летняя война» закончилась лишь с утверждением нового Устава 1838, давшего обоим «классам» одинаковое (25) количество «действительных» академиков; во Франции сложилось даже двоякое словоупотребление — академики точных и опытных наук назывались «учеными» (savants), а для членов А. надписей применялся термин «эрудиты» (6rudits). Особенно много трений вызывало распределение средств на вспомогательные учреждения, — средств в течение всего 18 в. до смешного незначительных (хим. лаборатории Берлинской А. в течение 40 лет получали всего 250—400 талеров в год), хотя каждая А. обладала и библиотекой, и обсерваторией, и ботаническим садом (мода на обсерватории обнаружилась в самом начале 18 в., а в 20 — х гг. была вытеснена «эпидемией ботанических садов»), и лабораториями. Не меньше споров и столкновений было при выборах новых сочленов, а также назначении ежегодных тем на медаль или премию, что имело крупное международное значение.
Самые темы были далеко не всегда научными, а часто публицистическими, иногда вызывавшими даже недоумение (на 1777 в Берлинской А. — «Дозволено ли обманывать народ?», тема, предложенная самим прусским королем Фридрихом II).
Несмотря на указанные недочеты, «старая» А. была на верном пути организации широких, даже международных работ.
Большие картографические предприятия (карта всей Франции, начатая в 1679), ботанические (обширная методологическая работа 1676, предварявшая практику обследования) и, особенно, геодезические (меридианные измерения — с 1684), метеорологические (постоянная связь и взаимообмен между Голландией, Англией и Францией уже с 1700) и астрономические возбуждали всеобщее соревнование. На редкое, напр., явление — прохождение Венеры — «старая» А. реагировала не хуже современных: в 1761 и 1769 Французская А. рассылает своих астрономов по всему земному шару: м. пр., Шапд’Отерош едет в Сибирь (Тобольск), затем в Калифорнию, Лежантиль — в Индию; Англия послала Кука в Тихий G-кеан; голландцы взяли на себя испанские владения; в 1874 и 1882 Берлинская А., для подобных же на-
