обычайностью, что, такъ сказать, бьетъ ему въ глазъ или въ ухо: смѣется, какъ невидали, какому-нибудь оригинальному костюму на актерѣ, смѣется, какъ ребенокъ, всякому смѣшному слову, всякому необычному для него дѣйствію или движенію, хотя и не выходящему изъ рамокъ художественной изобразительности, и т. п. А между тѣмъ человѣку образованному и воспитанному становится крайне неугодно, грустно и смѣшно уже на подобнаго „театрала“, такъ какъ онъ прерываеть душевное настроеніе зрителя и мѣшаетъ слѣдить за ходомъ пьесы.*)
Если теперь отъ ходячаго, обыденнаго смѣха перейдемъ къ смѣху лицъ геніальныхъ, смотрящихъ на представленіе жизненной драмы, въ ея совокупности, то насъ оглушить самый разнообразный хоръ всевозможныхъ смѣховъ. Вы услышите—и добродушное подтруниванье въ тонѣ безобидной шутливости (смѣхъ въ баснѣ), и приступы желчнаго, язвительнагоѣзлорадства, соединеннаго съ презрѣніемъ (сарказмъ), и чудовищно преувеличенное шутовство (каррикатура), и лукавую насмѣшку, скрытую подъ покровомъ похвалы и одобренія (иронія), и прямое обличеніе порока, горькій протестъ противъ нравственнаго безобразія (сатира), и любовный, снисходительный смѣхъ, въ связи со вздохомъ и грустною думой надъ человѣческимъ несовершенствомъ (юморъ),—словомъ, трудно перечислить всю разнообразную массу смѣховъ со всѣми ихъ мельчайшими оттѣнками, на которые способна многообъемлющая душа людей великихъ… Но какой же изъ этихъ смѣховъ есть именно Гоголевскій?“
Трудно отвѣтить на этотъ вопросъ сразу и рѣшительно: натуры багато одаренныя способны смѣяться различнымъ смѣхомъ, такъ какъ они проницаютъ природу человѣческой жизни во всѣхъ ея тончайшихъ изгибахъ. Чтобы убѣдиться въ этой ис-
- ) Нѣмецкій богословъ и философъ Шлейермахеръ въ сочиненіи, посвященномъ восхваленію образованія и войнѣ противъ грубости, говорить: „существуетъ только одинъ поступокъ, оскорбляющій личность другого—это прерываніе чьего-либо душевнаго настроенія“. Напр., если кто перебиваетъ чужую рѣчь, не извинившись, поступаетъ грубо, такъ какъ покушается на права другого, прерывая нить его мыслей, выражающихся въ словѣ. Это долженъ знать всякій.
