лыхъ и черныхъ раковинъ. Въ одной половинѣ дома столовая зала, въ другой—пассажирскія комнаты, съ особой половиной для дамъ. Вездѣ чисто и удобно. Вокругъ зеленѣютъ миртовые кусты и цѣлыя рощи олеандровъ, залитыя цвѣтами.
Наканунѣ познакомился я на пароходѣ съ молодымъ грекомъ изъ Кефалопіи, который пять лѣтъ назадъ учился въ аѳинскомъ университетѣ и теперь ѣхалъ хлопотать но какому-то процессу въ столицу. Его звали Ликадисомъ. Онъ предложилъ мнѣ, кажется изъ экономіи, отобѣдать въ народной тавернѣ, и я, какъ охотникъ до мѣстныхъ красокъ, съ удовольствіемъ согласился.
Мы пошли вдоль залива. Позади гостинницы группируется съ полдюжины каменныхъ домиковъ. На одномъ изъ нихъ увидѣли мы вывѣску: Locand a delle isole Jonie. Толпа въ національныхъ костюмахъ, пестрѣвшая у дверей, показывала, что, не смотря на итальянскій титулъ, это самая народная таверна во всей Лутраки. Мы вошли.
Въ большой комнатѣ, прямо передъ входомъ, стояла огромная низенькая печь, точно какой-нибудь жертвенникъ, гдѣ на грудѣ горячихъ угольевъ кипятилось множество маленькихъ, закоптѣлыхъ кофейниковъ. Налѣво тянулся длинный прилавокъ, и на немъ разставлены были кадки съ черными, какъ уголь оливками, блюда жареной рыбы, корзины съ арбузами и абрикосами, тарелки съ краснымъ и бѣлымъ ра-хатъ-лукумомъ и цѣлый рядъ бутылей съ виномъ темно-сандальнаго цвѣта. За прилавкомъ стоялъ трактирщикъ или ксенодохосъ, смуглый мущина въ фустанеллѣ и фесѣ, съ длинными усами и распущенными по плечамъ локонами. На-право, за длиниымъ столомъ, обставленнымъ скамьями, сидѣли живописнымъ рядомъ греки, поджавъ ноги по-турецки, и одни ѣли оливки или прихлебывали изъ крошечныхъ фиджановъ черный кофе, другіе дымили длинныя трубки. Два мальчика, въ черныхъ коленкоровыхъ шальварахъ и красныхъ курткахъ, бѣгали взадъ и впередъ, то разносили ку-
