галерея или хоры на деревянныхъ столбахъ, и у самаго входа съ обѣихъ сторонъ подымались туда отлогія лѣстницы. Посерединѣ стоялъ мраморный бассейнъ, обставленный горшками розъ, и тонкая струя фонтана журчала пріятнымъ шелестомъ, а въ мѣдныхъ клѣткахъ, привѣшенныхъ на проволокахъ, звонко пѣли надъ нимъ четыре канарейки. За бассейномъ—дверь въ бани, и по одну сторону печь, уставленная кофейниками, а по другую — коллекція трубокъ и наргилэ.
Мы поднялись на галерею. Здѣсь на деревянномъ, довольно грязномъ полу стояли сплошнымъ рядомъ турецкіе диваны, покрытые простынями. На нихъ лежали и сидѣли фигуры, всѣ окутанныя въ бѣлые саваны, изъ-подъ которыхъ виднѣлись только лица, да руки съ трубками и мундштуками наргилэ. Одна изъ спеленанныхъ мумій что-то разсказывала, остальныя слушали, пуская изрѣдка тонкія струйки дыма и уставя тупые глаз а въ пространство. Вотъ это-то и есть восточный послѣбанный кеЙфъ. «Какъ вы думаете, Папатоли: способенъ-ли гяуръ къ турецкому блаженству?» сказалъ я. Проводникъ мой повелъ кругомъ одинокимъ глазомъ и не отвѣчалъ ни слова на этотъ либеральный вопросъ. Ко мнѣ подбѣя алъ мальчикъ въ курткѣ, коротенькихъ шальварахъ и тарбушѣ. Черезъ минуту костюмъ мой очутился на табуретѣ, а моя особа окутана была съ пояса до пять пештымалой, то-есть бѣлымъ, тонкимъ покрываломъ. Турокъ взялъ меня подъ-руку, повелъ съ лѣстницы и на послѣдней ступени прицѣпплъ на ноги деревянныя подставки, въ родѣ какихъ-то шпрокихъ коньковъ съ кожаными зацѣпками. Съ перваго шага я чуть не упалъ
— Папатоли! научите, какъ мнѣ ходить на вашихъ ходуляхъ! закричалъ я наверхъ.
— Да вы не шагайте, а только двигайте ноги!
Я попробовалъ и оказалось, что на этихъ деревянныхъ бабушахъ легко скользить по мраморному полу. Въ дверяхъ бани мальчикъ передалъ меня теллаку, молодому турку, за-
