и лакированной шляиѣ, сорвался съ ближайшаго къ намъ платана и тяжело рухнулъ на толпу стоявшпхъ подъ деревомъ француженокъ. Раздалось нѣсколько криковъ. Султанъ не пошевелилъ головой, но лицо его какъ-будто проснулось и пристальный взглядъ оборотился въ нашу сторону съ замѣтнымъ любопытствомъ. Но черезъ минуту глаза его опять потухли въ прежнемъ безстрастіп.
Когда весь дворъ приложился къ высочайшему сапогу, султанъ поднялся съ трона, и при крикахъ войска и громѣ музыки, удалился въ Сераль. Этимъ кончилось блистательно-жалкое торжество, въ которомъ такъ хорошо выразилась современная Турція. Мы отыскали своего саиса и сѣли на лошадей.
Когда мы проѣзжали черезъ Галатскій-мостъ, большой султанскій каикъ, весь въ золотѣ, отвалилъ отъ серальской пристани. Человѣкъ сорокъ гребцовъ, въ бѣлыхъ рубашкахъ и красныхъ тарбушахъ, разомъ наклонялись впередъ и откидывались назадъ; двѣ линіи веселъ мѣрно взлетали надъ водой, и сверкнувъ на солндѣ, дружно падали на голубую поверхность залива, унося каикъ по направленно къ Дольма-Бахче. Вслѣдъ за ннмъ десятки другихъ раззолоченныхъ лодокъ неслись съ пашами и сановниками, какъ стая птицъ, въ синее отверстіе Босфора.
