Орта-Капу широкая аллея платановъ и кипарисовъ ведетъ къ Баба-Саадетъ или Воротамъ-Блаженства, то-есть ко входу въ самый дворецъ. Это перистиль изъ арабскихъ арокъ, на мраморныхъ и порфировыхъ колоннахъ, среди котораго подымается сквозной кіоскъ, съ свинцовымъ куполомъ, выложенный цвѣтнымъ мраморомъ, мозаичными арабесками и восточными надписями изъ граціозно-переплетенныхъ восточныхъ буквъ. По сторонамъ, въ глубинѣ аркады, намалеваны грубые пейзажи, съ ярко-цвѣтными деревьями и домами, совершенно въ томъ вкусѣ, какъ расписывались лѣстницы въ московскихъ трактирахъ. При мраморѣ и порфирѣ малеванья эти кажутся еще безобразнѣе.
Съ лѣвой стороны отъ этихъ блаясенныхъ воротъ стоитъ еще большой кіоскъ. Въ окнахъ его, до половины завѣшенныхъ зеленою тафтою, виднѣлось несколько женскихъ головъ, закутаныхъ въ бѣлые кисейные яшмаки, изъ-подъ которыхъ свѣтились выразительные черные глаза. Руки, затянутыя въ бѣлыя лайковыя перчатки, съ золотыми браслетами, опирались на подоконники или играли опахалами изъ цвѣтныхъ перьевъ. Позади показывалась иногда черная голова въ бѣлой чалмѣ, и ея отвислыя губы и желтоватые глаза доказывали, что она принадлежала къ вѣдомству почтеннаго кизрялъ-агаси. Это высочайшій гаремъ падишаха. Передъ кіоскомъ разставлено было десятка два разнокалиберныхъ дивановъ, орѣховаго и краснаго дерева, обитыхъ синимъ и желтымъ бараканомъ. Вокругъ этой жалкой мебели, какъ-будто собранной наудачу изъ трактировъ, толпились слуги съ сумками черезъ плечо и съ чубуками въ кожаныхъ и клеенчатыхъ чехлахъ. Тутъ должны отдыхать сановники по возвращеніи изъ мечети.
Рослые платаны и кипарисы, разбросанные передъ входомъ во дворецъ, обведены круглыми каменными пьедесталами, изъ которыхъ деревья подымаются, какъ изъ цвѣточныхъ кадокъ. Я взобрался на одну изъ этихъ платформъ, въ ожиданіи послѣдняго акта комедіи.
