глубокой дали. Ярче другихъ свѣтился направо широкій вѣнецъ Галатской-башни, налѣво группа симметрически горящихъ тройныхъ колецъ на шести минаретахъ Ахмедіе. И блескъ этихъ огней, оставляя во тьмѣ куполы мечетей, отражался только на ихъ позолоченной лунѣ, и казалось сотни золотыхъ сверкающихъ полумѣсяцевъ вошли на небѣ, среди какихъ-то фантастическихъ созвѣздій. И все это, опрокидываясь, повторяется въ темной глубинѣ Золотаго-Рога и Босфора. Эта ночь одна изъ Тысячи-и-одной ночи!
Часовъ въ десять воротились мы опять въ заливъ и добрались до Топханской-пристани. Темныя улицы, кое-гдѣ только освѣщенныя слабыми огоньками изъ дверей кофеенъ и табачныхъ лавокъ, послѣ блеска иллюминаціи, казались мрачными вертепами. При неистовомъ лаѣ грызущихся собакъ дошли мы до гостинницы, и я уснулъ въ ожиданіи утренняго торжества бэйрама.
