— Сеньору надобно посмотрѣть городъ! — говорилъ онъ, забѣгая передо мною.
— Я и безъ васъ увижу!
— Какъ это можно! Non è possibile! Monsieur долженъ взглянуть на домъ графа Каподистри. Лучше меня никто не покажетъ. Да мнѣ и дѣлать-то больше нечего; я теперь совсѣмъ свободенъ. Мнѣ и денегъ не надо... Un zwanziger per tutto giorno, monsieur!
— Послушайте: ежели вы не оставите меня въ покоѣ, то я найду противъ васъ талисманъ.
— Талисманъ, signore! какой это?
— Полисмена! — сказалъ я, возвышая голосъ.
Это магическое слово подѣйствовало сильнѣе, чѣмъ я думалъ. Злой духъ мой исчезъ, точно въ-самомъ-дѣлѣ отъ какого-нибудь волшебнаго заклинанія.
Въ Корфу я замѣтилъ одну общую черту съ Миланомъ. Какъ ломбардцы вездѣ избѣгаютъ австрійцевъ, такъ и греки не сходятся никогда съ англичанами. Ни на улицахъ, ни въ кофейняхъ не видалъ я ни разу краснаго мундира подлѣ бѣлой фустанеллы. Видно, въ наше время отношенія между поработителемъ и притѣсненнымъ вездѣ одни и тѣ-же, будетъ-ли цѣпь между ними просто желѣзная, какъ въ Ломбардіи, или позолоченная конституціями и палатами, какъ на Іоническихъ-островахъ.
Я засталъ корфіотовъ въ сильномъ волненіи. Въ городѣ шли горячіе толки о проэктѣ Англіи колонизировать Корфу. Покровительница Іонической-республики, въ материнской заботливости о процвѣтаніи острова, вздумала заселить его англійскими земледѣльцами. Новость эта взволновала городъ. Затаенная ненависть къ англичанамъ вся вышла наружу. Палата протестовала и выразила народное желаніе о соединеніи острововъ съ Греческимъ-королевствомъ. Конечно, такія желанія передъ стѣнами гранитныхъ фортовъ и подъ сѣнью англійскихъ пушекъ, останутся не больше, какъ утѣшительными pia desideria. Но опасеніе-ли общественнаго
— Сеньору надобно посмотреть город! — говорил он, забегая передо мною.
— Я и без вас увижу!
— Как это можно! Non è possibile! Monsieur должен взглянуть на дом графа Каподистри. Лучше меня никто не покажет. Да мне и делать-то больше нечего; я теперь совсем свободен. Мне и денег не надо… Un zwanziger per tutto giorno, monsieur!
— Послушайте: ежели вы не оставите меня в покое, то я найду против вас талисман.
— Талисман, signore! Какой это?
— Полисмена! — сказал я, возвышая голос.
Это магическое слово подействовало сильнее, чем я думал. Злой дух мой исчез, точно в самом деле от какого-нибудь волшебного заклинания.
В Корфу я заметил одну общую черту с Миланом. Как ломбардцы везде избегают австрийцев, так и греки не сходятся никогда с англичанами. Ни на улицах, ни в кофейнях не видал я ни разу красного мундира подле белой фустанеллы. Видно, в наше время отношения между поработителем и притесненным везде одни и те же, будет ли цепь между ними просто железная, как в Ломбардии, или позолоченная конституциями и палатами, как на Ионических островах.
Я застал корфиотов в сильном волнении. В городе шли горячие толки о проекте Англии колонизировать Корфу. Покровительница Ионической республики, в материнской заботливости о процветании острова, вздумала заселить его английскими земледельцами. Новость эта взволновала город. Затаенная ненависть к англичанам вся вышла наружу. Палата протестовала и выразила народное желание о соединении островов с Греческим королевством. Конечно, такие желания перед стенами гранитных фортов и под сенью английских пушек останутся не больше как утешительными pia desideria. Но опасение ли общественного
