Надъ утомившейся землею
Ночь разсыпаетъ чары сна.
Садись со мной, моя голубка,
Ночная мгла намъ не страшна.
5 Поля одѣты черной дымкой,
Ни звѣздъ на небѣ, ни луны,
Не слышно птицъ,—и говоръ вѣтра
Не нарушаетъ тишины.
Забудь о томъ, что будетъ завтра,
10 Что намъ вчерашній день принесъ,
Забудь о всѣхъ минутахъ горя,
Заботъ, усталости и слезъ!
Пускай разсыплется на плечи
Густыхъ кудрей твоихъ волна,
15 И въ сердце чуткое проникнетъ
Волшебной ночи тишина!
А мнѣ позволь, къ тебѣ прижавшись,
Мое земное божество,
Внимать, какъ музыкѣ небесной,
20 Біенью сердца твоего!
Н. Новичъ.[1]
- ↑ Изъ журнала «Кавказскій Вѣстникъ», 1901 г., май.
Над утомившейся землёю
Ночь рассыпает чары сна.
Садись со мной, моя голубка,
Ночная мгла нам не страшна.
5 Поля одеты чёрной дымкой,
Ни звёзд на небе, ни луны,
Не слышно птиц, — и говор ветра
Не нарушает тишины.
Забудь о том, что будет завтра,
10 Что нам вчерашний день принёс,
Забудь о всех минутах горя,
Забот, усталости и слёз!
Пускай рассыплется на плечи
Густых кудрей твоих волна,
15 И в сердце чуткое проникнет
Волшебной ночи тишина!
А мне позволь, к тебе прижавшись,
Моё земное божество,
Внимать, как музыке небесной,
20 Биенью сердца твоего!
Н. Нович.[1]
- ↑ Из журнала «Кавказский Вестник», 1901 г., май.
