отражаютъ воспоминанія поэта о родинѣ и горячо любимой матери, съ которою онъ долженъ былъ разстаться, уѣзжая надолго въ Москву («Грезы любви», «Гибель любви», «Таинственная ночь», «Первая любовь», «Повѣсть любви», «Слезы дѣвушки», «Сонъ», «Аштаракъ», «Послѣднее прости»). Другія принадлежатъ къ числу идейныхъ, тенденціозныхъ или философскихъ вещей, частью опять окрашенныхъ байроновскою скорбью (напр, «Мое сердце объято тоской»), нерѣдко содержащихъ въ себѣ протестъ противъ нетерпимости, фанатизма, невѣжества, порабощенія женщины, политическаго индиферентизма и въ значительной степени навѣянныхъ русскою литературою и публицистикою 50—60-ыхъ годовъ («Нелюбознательность», «Участь народа», «Іезуиты и Зейтунъ», «Несчастная», «Поэтъ, матеріалистъ и гражданинъ», «Моя участь», «Да здравствуетъ святой трудъ» и др.). Наконецъ, третьи затрогиваютъ тяжелую долю армянъ въ Турціи и Персіи или содержатъ воспоминанія о славномъ прошломъ родины («Султанъ-притѣснитель», «Молитва плѣннаго армянина», «Ликуйте, я видѣлъ»…, «Пѣснь умирающаго патріота»,—начало которой навѣяно добролюбовскимъ «Милый другъ, я умираю»,—«Тигранъ II», «Долина скорби»). Въ новѣйшее время, послѣ значительнаго перерыва, Шахъ-Азизъ написалъ еще нѣсколько стихотвореній, среди которыхъ найдутся такія идейныя вещи, какъ «Духъ-скиталецъ».
Изъ другихъ армянскихъ поэтовъ старшаго поколѣнія, жившихъ и дѣйствовавшихъ въ предѣлахъ Рос-
отражают воспоминания поэта о родине и горячо любимой матери, с которою он должен был расстаться, уезжая надолго в Москву («Грёзы любви», «Гибель любви», «Таинственная ночь», «Первая любовь», «Повесть любви», «Слёзы девушки», «Сон», «Аштарак», «Последнее прости»). Другие принадлежат к числу идейных, тенденциозных или философских вещей, частью опять окрашенных байроновскою скорбью (напр, «Моё сердце объято тоской»), нередко содержащих в себе протест против нетерпимости, фанатизма, невежества, порабощения женщины, политического индифферентизма и в значительной степени навеянных русскою литературою и публицистикою 50—60-ых годов («Нелюбознательность», «Участь народа», «Иезуиты и Зейтун», «Несчастная», «Поэт, материалист и гражданин», «Моя участь», «Да здравствует святой труд» и др.). Наконец, третьи затрагивают тяжёлую долю армян в Турции и Персии или содержат воспоминания о славном прошлом родины («Султан-притеснитель», «Молитва пленного армянина», «Ликуйте, я видел»…, «Песнь умирающего патриота», — начало которой навеяно добролюбовским «Милый друг, я умираю», — «Тигран II», «Долина скорби»). В новейшее время, после значительного перерыва, Шах-Азиз написал ещё несколько стихотворений, среди которых найдутся такие идейные вещи, как «Дух-скиталец».
Из других армянских поэтов старшего поколения, живших и действовавших в пределах Рос-
