новления, являющиеся изъятиями из первых. По отношению постановлений этих последних источников права возможно, кажется, сказать только одно, что в них, по самому их отношению к закону и в особенности к распоряжениям административным, как занимающим только чисто подчиненное служебное положение по отношению к нему, не могут содержаться исключительные нормы права, вследствие того, что административные распоряжения никогда не могут противоречить закону и отменять его действие, а в обычае, потому что постановления, создающие какое-либо исключительное положение в пользу лица или правоотношения, могут исходить только от Высочайшей Власти.
В Риме право разделялось на jus civile и jus gentium, из которых первое было правом собственно римского народа, а последнее общим правом для всех народов; разделение же права по области его применения собственно на общее и местное римлянам, по объяснению Барона, было неизвестно, и есть разделение, установленное уже в новейшее время. Различие того и другого права и их взаимное соотношение заключается в том, что первое действует обыкновенно на всей территории государства, между тем, как последнее только в известной части или местности государства, причем соотношение между ними выражается в том, что в применении отдается предпочтение местному праву перед общим, за исключением только тех норм права последнего, которые имеют значение норм права принудительного — jus congens (Pandecten, § 14). Впрочем, в настоящее время в большинстве государств западной Европы, как, напр., во Франции, Италии, Саксонии и других, гражданские законы действуют одни, общие на всей территории государства, и никаких особенных законов для каких-либо отдельных местностей государстве не существует, вследствие чего и в гражданских законах этих государств никаких постановлений о соотношении законов общих и местных не содержится. Совсем не то представляется в этом отношении у нас, и хотя наши законы носят название „Свод законов Российской Империи“, но на самом деле территория действия их, по справедливому замечанию Цитовича, далеко не совпадает с территорией Империи, будучи ограничена отчасти такими местностями, где действие их устраняется совершенно, каковы: Финляндия, губернии прибалтийские и привислянские, в которых действуют исключительно местные законы, а отчасти такими местностями, в которых хотя и действуют местные законы, каковы, напр., Бессарабия и Закавказье, но, однако же, не исключительно, а при конкуренции законов общих, насколько это представляется необходимым в видах дополнения законов местных. Помимо ограничения действия общих законов Российской Империи такими местными законами, территория действия их ограничивается еще многими постановлениями, содержащимися в них самих, в которых сделаны указания на то, что они должны иметь применение исключительно в той или другой отдельной местности, как, напр., постановления, имеющие местное значение для губерний Черниговской и Полтавской (Курс гр. пр., в. 1, стр. 25—27).
Ввиду этого обстоятельства разделение законов по области их применения на общие — leges universales и местные leges particulares имеют у нас, конечно, большое значение, вследствие чего, разумеется, и наши цивилисты Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. І, стр. 25), Малышев (Курс общ. гр. пр., т. I, стр. 134—137), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 42—43) и Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 27) не только вполне принимают его, но и дают указания в видах определения взаим-
