вленные, во-1-х, наукой права и, во-2-х, потому, что они ни в чем и не противоречат правилам, им установленным. Правило, затем, выраженное в 1-м пункте 1539 ст., представляется почти буквальным повторением 1133 ст. итальянского уложения, что вполне доказывает заимствование его из французского code civile, и никаких объяснений смысла его оно, кажется, не требует. Правила, подобного выраженному во 2-м пункте, напротив, нет ни в уложении итальянском, ни в уложении саксонском, но, несмотря на это, оно представляется вполне рациональным вследствие того, что им предусматриваются случаи пропуска в договоре необходимых слов или даже выражений и указывается каким образом должен быть восполняем этот дефект договора при его толковании, причем и самое это указание, заключающееся в том, что такое упущение должно быть восполняемо посредством слов и выражений, обыкновенно, в такого рода договорах употребляемых, представляется вполне основательным. По мнению, впрочем, Дювернуа, указание это представляется в законе совершенно излишним, вследствие того, что если в договоре упущение касается собственно только каких-либо слов или выражений, а не самого содержания волеизъявления, оно не может возбуждать какое-либо сомнение в истолковании волеизъявления, как просто редакционная описка пли ошибка, нуждающаяся только в исправлении редакции, но никак не в интерпретации (Чтения по гр. праву, изд. 4, т. I, стр. 926), каковое утверждение представляется, однако же, совершенно неосновательным, вследствие того, что пропуск иногда необходимых каких-либо слов или выражений в договоре, напротив, не может не возбуждать необходимости его разъяснения, или даже восполнения посредством его истолкования, почему а занимающее нас указание в законе никак не может быть признаваемо в нем излишним.
В последующих, затем, пунктах 1539 ст. предлагаются уже правила логического толкования договоров по намерению их участников и доброй совести, лаковые правила и повторяют собственно постановления 1136—1137 ст. итальянского уложения, с некоторыми только изменениями и отступлениями. Отчасти правила эти представляются уже разъясненными вышеприведенными положениями Мейера, вследствие чего остается только обратить внимание на те части этих правил, которые Мейером разъяснены или недостаточно, или же оставлены вовсе без объяснения. Так, вовсе без объяснения им оставлено то из этих правил, которым предписывается в случаях неопределения в договоре с точностью предмета его во всех частях принимать с целью выяснения его принадлежностей обычай, если только, впрочем, они не определены самим законом. По объяснению Цитовича (Лекции по торг. пр., вып. 1, стр. 89) и Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 38), в этом дозволении закона принимать во внимание обычай, с целью выяснения недостаточно определенных договором частей его или принадлежностей, следует видеть дозволение руководствоваться с этою целью не собственно обычаем, как правовой нормой, но обычаем, как простым обыкновением, в силу которого принято совершать что-либо в жизни в известных случаях, и которое, поэтому, представляется только общепринятым единообразием, по которому совершается что-либо, как нечто quod plerumque fit. Замечание это нельзя не признать правильным потому, что если бы в этом дозволении закона шла речь о руководстве обычаем, как правовой нормой, то в таком случае руководство им предписывалось бы не в видах собственно только разъяснения неопределительных выражений договора, но в видах дополнения договора условиями, указываемыми обычаем, как это допускается уложением итальянским, каковой обычай может иметь значение правовой нормы, как обязательной к соблюдению, между тем, обычай, как только разъяснительный материал, оче-
