можно полагать, в противоположность первым возмездные, к каковым отнесены: мена, купля-продажа и другие договоры и обязательства. Несомненно, что под теми и другими сделками следует разуметь, как это справедливо утверждает и Мейер, не что иное, как negotia onerosa и lucrativa права римского, так что под сделками дарственными или безмездными следует разуметь такие, которыми доставляется выгода одной только стороне без всякого эквивалента в пользу другой; а под сделками возмездными, напротив, такие, которые направлены на действие в пользу другого лица и на соответственное воздействие со стороны последнего в пользу первого. Хотя о других возможных у нас разделениях юридических сделок на классы в законе и не говорится, но, несмотря на это, нельзя не согласиться с утверждением Мейера, а также Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 130) и Васьковского (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 113), что и у нас по различию в самой природе возможных у нас юридических сделок они могут быть разделены также еще на сделки односторонние и двусторонние или многосторонние, из которых под первыми следует разуметь такие сделки, которые возникают из воли одного лица, как, напр., духовное завещание, принятие или отречение от наследства и проч.; а под вторыми, напротив, такие сделки, которые возникают из соглашения двух или нескольких противостоящих друг другу лиц, к сфере которых относятся именно различные договоры. Не может быть, далее, также никакого сомнения в том, что помимо этих разделений сделок у нас представляется вполне возможным и разделение их по их природе еще на сделки между живыми и на случай смерти, как такие сделки, из которых первые должны выступать в силу при жизни изъявляющего волю, а последние после его смерти, как, напр., духовные завещания. Мейер на возможность этого разделения сделок у нас не указывает, но зато он говорит о возможности разделения юридических сделок, подобно вообще разделению юридических действий, на законные и незаконные, хотя при этом и прибавляет, что только собственно законные сделки возможно называть сделками, вследствие того, что сделки незаконные не считаются действительными и потому не могут быть признаваемы и существующими (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 165—167). Если это так, то какое же основание говорить о возможности разделения юридических сделок на законные и незаконные, если существование последних, по крайней мере, юридическое, т. е. как сделок, могущих подлежать охране закона, представляется невозможным. Если в действительности такие сделки, как говорит Мейер, на самом деле и существуют и исполняются, то это обстоятельство никоим образом, однако же, не может служить основанием к признанию за ними значения сделок собственно юридических, так как они, как противозаконные, как, напр., указываемые Мейером сделки содержательниц домов терпимости с проститутками, ни в каком случае судебной защитой пользоваться не могут, а следовательно остаются только простыми фактами, без всякого юридического значения. Уже самым понятием юридической сделки указываются отчасти и ее необходимые принадлежности или, как говорит Барон, те условия, без которых существование ее представляется немыслимым, но, несмотря на это, эти принадлежности сделки должны быть рассмотрены особо и более подробно, к чему мы и обратимся.
По соображении существенных признаков юридической сделки, указываемых самым понятием ее, Барон, как на необходимые ее принад-
