собственности остается за известным лицом до тех пор, пока оно не передаст этой власти, т. е. этого правомочия другому лицу, т. е. следовательно, пока оно не отделит от себя этого правомочия путем его отчуждения — alienatio, которое и у нас, подобно тому, как и в праве римском, должно быть почитаемо за один из возможных способов прекращения прав.
Далее, по соображении постановления этой же 420 ст., представляется вполне возможным также и обоснование существовавшего в праве римском различия в приобретении прав, как приобретений первоначального, когда приобретатель не основывает своего права на праве другого лица, и производного, когда он, напротив, основывает свое право на праве, уже существовавшем у другого лица, как это справедливо указал и из наших цивилистов Куницын в его статье „Право собственности по определению его в Своде законов“, который в начальных словах этой статьи „кто быв первым приобретателем имущества в частную его принадлежность“ усматривает указание на первоначальное приобретение имущества; а в последующих словах статьи „или кому власть сия от первого его приобретателя перешла непосредственно, или через последующие передачи и укрепления“ усматривает указание на производное приобретение имущества. В первом случае, говорит Куницын, обладатель имущества представляется первым его приобретателем, когда он, следовательно, не основывает свое право на праве на это имущество, существовавшем прежде у другого лица, а во втором, напротив, он представляется в качестве преемника первого приобретателя, а следовательно уже основывает свое право на имущество на праве на него предшествовавшего обладателя его (Жур. Мин. Юст., 1866 г., кн. 3, стр. 425—427). Нельзя, конечно, не признать, что в этом последнем случае последующие приобретатели имущества являются в качестве правопреемников предшествующих собственников, все равно, разумеется, в целом их имуществе или в какой-либо части его, смотря по объему его отчуждения. Следует только определить — какими они собственно являются правопреемниками — общими или частными? Как некоторые из наших цивилистов, как, напр., Малышев (Курс гр. суд., изд. 2, т. I, стр. 443), Миловидов (Законная сила суд. реш., стр. 131), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 63) и Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 98), так и сенат (реш. 1881 г., № 159; 1889 г., № 83; 1892 г., №№ 61, 69 и друг.) справедливо утверждают, что в этом случае преемство в праве на имущество представляется частным, вследствие того, что оно в этом случае происходит только в одном определенном праве на имущество, подтверждение чему они усматривают, между прочим, также в правиле 1392 ст. X т., указывающем на объем ответственности покупщика спорного недвижимого имущества в случае его отчуждения. В противоположность преемству частному они указывают как на известный и нашему закону случай преемства общего, на случай перехода его по наследству, которое правилом 1104 ст. квалифицируется как совокупность имуществ, прав и обязательств, остающихся после умершего, которое на основании 1258 и 1259 ст. X. т. и переходит к наследникам также и во всей его совокупности, т. е. как в правах, так и обязанностях, или в его активе и пассиве, вследствие чего преемство в этом случае и должно быть квалифицируемо именно, как преемство общее. Ввиду этих постановлений нашего закона и нельзя, конечно, не признать, что и у нас, подобно тому, как и по праву римскому, при производном приобретении прав, преемство может представляться, как объяснили наши цивилисты и сенат, также в двух видах, как преемство частное и общее; но, затем, и у нас также, как это было указано и в праве римском, сле-
