к другим по другим основаниям, в этих указаниях не упомянутым. Эти недостатки закона и породили как в юридической литературе, так и судебной практике различные недоразумения относительно квалификации в различных случаях перехода имуществ от одних лиц к другим родовыми или благоприобретенными, на рассмотрении которых мы и должны остановиться.
Так, сколько ни простым представляется первый случай, когда имущество должно считаться родовым, или тот случай, когда имущество переходит от одних лиц к другим по праву законного наследования, но и по поводу его не может не возникнуть вопрос о том — следует ли квалифицировать родовым имуществом все части в целом, доставшиеся нескольким наследникам, в случаях перехода к некоторым из них частей или долей из него в размере бо̀льшем, чем каковые назначаются законом каждому из них? Победоносцев (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 97) и Брандт (Жур. гр. и уг. пр., 1888 г., кн. 6, стр. 25) дают на этот вопрос совершенно правильно ответ утвердительный, на том основании, что в каком бы размере доли наследников ни были определены по их взаимному соглашению при разделе наследственного имущества, право на них все же должно считаться перешедшим к ним непосредственно от наследодателя, а не от наследников, вследствие него и их наследственные доли, хотя бы и в размере бо́льшем против в законе указанного, должны считаться в целом их составе перешедшими к ним по праву законного наследования и, потому, должны в целом у них считаться имуществом родовым. Кроме этого, на этом же основании или собственно на том, что право наследников на доли в каком бы размере они им ни достались, должно считаться перешедшим к ним все же непосредственно от наследодателя, следует полагать, что в других случаях перехода к некоторым их них наследства в долях бо̀льших против законом определенных, и помимо случаев определения их в таком размере по их взаимному соглашению, но, напр., вследствие неявки за получением наследства некоторых или даже всех прочих соучастников в наследстве, доли их в их целом составе все же должны быть почитаемы непременно за имущество родовое, а не благоприобретенное, как это утверждает Белковский в его заметке „Сохраняет ли родовое имущество в долях, приобретенных по давности, свои свойства, или оно становится благоприобретенным“ (Суд. Газ., 1893 г., № 16). К такому заключению Белковский, как это видно из этой его заметки, пришел потому, что он совершенно неправильно усматривает в основании приобретения наследниками долей неявившихся соучастников в наследстве давность владения первых из них этими долями, между тем, как о приобретении их таким способом, как справедливо заметил Боровиковский в его статье о давности (Отчет судьи, т. II, стр. 66—67), и речи не может быть, на том основании, что с неявкой наследников за получением наследства закон связывает только предположение об отречении их от наследства, вследствие чего, разумеется, представляется совершенно невозможным усматривать в приобретении следовавших им долей приобретение их имущества, но не имущества наследодателя. Кроме этого, в объяснение указания, выраженного в 1-м пункте 399 ст. на то, когда имущество должно считаться родовым, нельзя еще не заметить, что родовым должно считаться имущество, переходящее по праву законного наследования, если оно было в руках его владельца даже благоприобретенным, лишь только в тех случаях, когда оно переходит по праву законного наследования к членам одного и того же рода, связанным между собой кровным родством, а не по праву наследования, даваемому усыновлением, когда оно, напротив, у усыновленного, как справедливо за-
