надлежность следует судьбе главной вещи в тех случаях, когда собственником ее в акте отчуждения не было оговорено противного, или же не было сделано им в отношении ее другого распоряжения. Также сенат (реш. 1880 г., № 48 и друг.) и Микулин в его заметке по поводу дела о закладе чугунных колонн (Юрид. Вест., 1880 г., кн. 11, стр. 419) высказываются за допустимость со стороны собственника имущества распоряжения отдельно принадлежностями главной вещи, или за допустимость со стороны его отчуждения особо от принадлежностей главной вещи, или же последней без тех или других ее принадлежностей, что представляется совершенно основательным ввиду постановлений нашего закона, определяющих правомочия собственников имуществ на распоряжения ими; различие же, затем, во мнениях сената и Микулина по этому предмету заключается только в том, что они не одинаково определяют собственно тот момент, по наступлении которого в случае отдельного отчуждения какой-либо такой принадлежности недвижимого имущества, которая по отделении ее от недвижимости становится особой движимой вещью, принадлежность эта должна терять свойство принадлежности и затем, считаться особым имуществом движимым. Именно, в то время, как по мнению сената (реш. 1877 г., № 167; 1878 г., № 216; 1880 г., № 265; 1887 г., № 109 и друг.), такого рода предметы, которые, составляя принадлежности недвижимых имуществ, могут быть отделены от них, как имущества движимые, получают значение самостоятельных движимых вещей только с момента действительного отделения их от недвижимости, по мнению Микулина, напротив, предметы эти должны почитаться за самостоятельные движимые вещи и до отделения их от недвижимости, уже в момент заключения сделки о их отдельном от недвижимости отчуждении (Юрид. Вест., 1880 г., кн. 11, стр. 409). Из этих мнений правильным должно быть признано утверждение сената ввиду 401 ст. X т., которой только те разные произведения земли, как-то: хлеб, выработанные на заводе руды и проч. относятся к разряду самостоятельных движимых вещей, которые уже отделены от земли, каковое указание возможно по аналогии принять за руководство и по отношению вообще определения того момента, по наступлении которого и другие предметы в правиле этой статьи не поименованные, но составляющие принадлежности недвижимости, могут получать значение самостоятельных движимых вещей, за каковой момент и следует принимать именно момент их действительного отделения от недвижимости, а не момент соглашения о их отчуждении, как утверждает Микулин. Следует, однако же, признать, что только особое распоряжение принадлежностями недвижимого имущества, отдельное от распоряжения им самим, должно быть почитаемо возможным только по отношению тех предметов, составляющих их принадлежности, которые могут иметь значение самостоятельных объектов права собственности по их отделении от недвижимостей, но не тех, которые, имея значение их принадлежностей, как, напр., большие реки и озера, к ним прилегающие, или же права угодий в чужом недвижимом имуществе, не могут иметь значения самостоятельных объектов этого права, не состоя в связи с тем имуществом, принадлежность которого они составляют, вследствие того, что по отношению распоряжения этими принадлежностями представляется совершенно немыслимым отступление от того общего принципа, в силу которого принадлежность должна следовать судьбе главного предмета. Ввиду этого положения, и нельзя не согласиться с заключением Оршанского, высказанным им в обзоре кассационной практики сената (Жур. гр. и уг. пр., 1876 г., кн. 1, стр. 134) о том, что только те различного рода предметы, перечисленные в законе как принадлежности недвижимых имуществ, должны считаться принадлежащими собственнику их, пока противное не будет дока-
343
ВЕЩИ ТЕЛЕСНЫЕ И ИХ РАЗДЕЛЕНИЯ.
