жет подать повод к тому заключению, что она содержит в себе не примерное перечисление движимых вещей, но категорическое их указание (Жур. гр. и уг. пр. 1883 г., кн. 3, стр. 94). Признавать за правилом этой статьи значение исчерпывающего постановления представляется тем более невозможным, что перечисление вещей движимых, по их чрезвычайному множеству и разнообразию, представляется решительно невозможным, вследствие чего, новые законодательства, как мы видели, прямо избегают их перечисления.
По поводу такого совершенно случайного перечисления нашим законом вещей недвижимых и движимых из наших цивилистов Мейер заключает только, что оно вполне соответствует природе тех и других из них, вследствие того, что все вещи, оказывающиеся по их природе движимыми или недвижимыми, признаются такими и самим законом (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 128). По мнению Победоносцева, напротив, ввиду отсутствия в нашем законе общего определения тех и других вещей, к разряду вещей недвижимых или движимых должны быть относимы те, которые относятся к тем или другим из них по букве закона, их перечисляющего (Курс гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 33); но по соображении, затем, какого же общего начала или каких общих признаков должны быть квалифицируемы вещами движимыми или недвижимыми у нас вещи, в законе неперечисленные, того Победоносцев не указывает, хотя несколько выше и дает общее определение тех и других, признавая за недвижимые по природе те вещи, которые, состоя в органической или механической связи с землей, теряя эту связь, теряют и их значение, как имуществ недвижимых, а за вещи движимые те, которые, нисколько не изменяясь в их существе, способны переменять место (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 10). Такое же определение тех и других вещей дают также Кавелин (Права и обязан., стр. 25), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 110) и Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 78); но, затем, ни Мейер, ни Победоносцев, ни Кавелин по указании на сделанное в законе перечисление тех и других из них, не дают, затем, никаких полезных объяснений, в видах квалификации тех или других вещей движимыми или недвижимыми, в законе в разряде тех или других из них не упомянутых, и только Шершеневич и Васьковский указывают как на руководящий принцип, могущий служить, по их мнению достаточным критерием для различения тех и других вещей и, притом, принцип, могущий быть выведенным и из постановлений нашего закона, перечисляющих те или другие из этих вещей, заключающийся в том, что к категории вещей недвижимых должны быть относимы земля и все то, что с ней соединено настолько прочно, что не может быть отделено без повреждения и нарушения целости. На самом деле указание на этот принцип представляется настолько общим и кратким, что вряд ли само по себе может служить достаточным руководством для квалификации тех или других вещей движимыми, или недвижимыми, между прочим и потому, что, как справедливо заметил еще Мейер, что юридическое деление вещей на недвижимые и движимые может и не совпадать с природой их, как таковых, вследствие того, что закон может нередко, напр., движимые имущества квалифицировать недвижимыми, подчиняя их определениям права относящимся до последних (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 128), что он и делает на самом деле, главным образом в случаях отнесения тех или других вещей движимых к разряду вещей, квалифицируемых принадлежностями имуществ недвижимых. Ввиду этого обстоятельства, представляются прежде всего возможными различные затруднения в отношении квалификации в различных случаях вещей движимых таковыми
