мельных должны быть относимы из имуществ, указанных в 384 ст., не только собственно земли населенные и ненаселенные, но и всякие угодья. В объяснение делаемого законом различия собственно между землями населенными и ненаселенными, следует заметить, что различие это имело значение собственно при существовании крепостного права, когда землями населенными назывались имения, в которых были поселены крепостные крестьяне; теперь же, по обнародовании положения о крестьянах 19 февраля 1861 г., которым отменено крепостное право, населенными землями, как указано в примечании к 385 ст., могут считаться только те имения, в которых сохранились обязательные отношения между помещиками и крестьянами, все же остальные земли и угодья таких имений, в которых обязательные отношения к крестьянам прекратились, теряют уже характер населенных. Ввиду этого указания, нельзя не признать совершенно основательным замечание Савельева о том, что различие между населенными и ненаселенными имениями в настоящее время сглаживается (Юрид. Вест. 1877 г., кн. 11—12, стр. 56), к чему следует, впрочем, еще добавить, что по прекращении в настоящее время повсеместно обязательных отношений между помещиками и крестьянами, различие это не только сглаживается, но уже должно быть признано потерявшим всякое значение, как объяснил сенат (реш. 1888 г., № 65 и 1895 г., № 59), вследствие чего, все земли должны уже считаться в настоящее время, как заметил Любавский в его заметке „Выкуп ненаселенных земель“ (Юрид. моногр. и исслед., т. III, стр. 416), ненаселенными или просто земельными имуществами. К разряду этих имуществ, как я сказал, должны быть относимы и всякие угодья; но почему и что̀ это за имущество? Разрешение последнего вопроса разрешит, конечно, и первый. По объяснению Морошкина (О владении, стр. 124) и Неволина (История рос. гр. законов. Собр. соч., т. IV, стр. 278), главной частью сельских имений у нас представлялись всегда пахотные земли; другие же земли, находившиеся в имении владельца и доставлявшие ему разные, выгоды, как, напр., леса, луга, места звериных и рыбных промыслов, назывались по отношению к первым угодьями. Если это так, то под угодьями следует разуметь собственно не особые какие-либо недвижимые имущества, отличные по их природе от имуществ земельных, а только части земельных имуществ, имеющие то или другое специальное назначение или приносящие какую-либо специальную выгоду имению. Что под угодьями должны быть разумеемы именно такие части имения и в настоящее время, то подтверждением правильности этого заключения не может не служить отчасти правило 1451 ст. Х т., которым предписывается при совершении купчих крепостей на имения населенные означать в них, между прочим, подробно количество не только пахотных и сенокосных земель, но также лесов и всех угодьев с поименованием пустошей, в которых они заключаются. Этим объяснением понятия угодий достаточно выясняется, кажется и ответ на первый вопрос — почему они должны быть относимы к разряду земель, как недвижимых имуществ. Далее, в объяснение того — о каких собственно землях и угодьях говорится в правиле 384 ст., как о недвижимых имуществах, нельзя еще не заметить, что, как видно из примечания к 385 ст., выясняющем различие между имениями населенными и ненаселенными, так равно и из многочисленных указов, послуживших источниками правилам этих статей, в нем имелось в виду указать исключительно на земли и угодья находящиеся в селениях или при имениях, но никак не в городах. Что касается затем, означения земельных имуществ собственно в городах, то в этом отношении нельзя не признать, что к означению этих имуществ должны быть относимы употребленные в правиле 384 ст. слова
292
ВЕЩИ ТЕЛЕСНЫЕ И ИХ РАЗДЕЛЕНИЯ.
