или восполнения путем распространительного применения, но не в случаях полного отсутствия закона, когда восполнение пробела представляется возможным только путем аналогии. По вопросу, затем, о допустимости распространительного применения тех или других законов, Пуцилло высказался в смысле взгляда по этому вопросу, выраженного Буцковским, или в смысле допустимости такого применения не только законов общих, но и исключительных (Жур. гр. и угол. пр. 1882 г., кн. 9, стр. 174—177); а Гордон, не касаясь этого вопроса, высказал то положение, что суду в силу 9 ст. уст. гр. суд. должно принадлежать право не только восполнения закона посредством логического толкования, но и право его исправления в тех случаях, когда какой-либо закон не только прямо противоречит какому-либо другому закону, но и в тех, когда он противоречит общему смыслу или разуму родственных ему законов или системе права (Жур. гр. и уг. пр. 1881 г., кн. 3, прот., стр. 9 и 50). По мнению Васьковского, напротив, если какая-либо критика у нас закона и может считаться допустимой, то разве только критика низшая, или критика, направленная на выяснение того — не вкрались ли в официальный текст закона какие-либо опечатки и, затем, правильно ли он вообще редактирован, т. е. не употреблены ли в нем такие выражения, употребить которые, насколько это возможно выяснить по соображении как смысла самого закона, так равно его мотивов и других законов, из которых он заимствован, не желал и сам законодатель, на том основании, что при недопущении и такой критики закона пришлось бы при его применении нарушать истинную волю законодателя, возводя в правовую норму редакционные или даже типографские промахи (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 29). Также и по мнению Гольмстена, высказанному им в изданных им лекциях Мейера (изд. 7, стр. 28), критика закона может считаться допустимой у нас разве только по отношению исправления или опечаток, или кодификационных ошибок, допущенных при включении в Свод новых законов, или исключении из него старых, или же при согласовании в нем тех и других в порядке не законодательном, а кодификационном. За допустимость исправления судебными местами кодификационных ошибок в законе высказался также и Лозино-Лозинский в его статье — „Кодификация законов“ (Журн. Мин. Юст. 1897 г., кн. 5, стр. 137). Право на исправление таких ошибок должно быть признаваемо за судебными местами, по его мнению, несмотря на то, что 15 ст. закона 5 ноября 1885 г., передавшего кодификационную часть в Кодификационный отдел Государственного Совета, установлен особый порядок их исправления по распоряжению главноуправляющего этим отделом, основанному на соглашении с подлежащими ведомствами, но потому, что порядок этот совершенно не согласован с обязанностями новых судебных учреждений по предмету решения им дел, которые не вправе обращаться куда бы то ни было за разрешением сомнений, возникающих относительно смысла закона, а обязаны всегда сами его истолковывать и применять, что и доказывается, между прочим, тем, что и сам сенат вынужден был неоднократно высказаться за допустимость со стороны судебных мест исправления кодификационных ошибок в целом ряде решений, которые и указывает Лозино-Лозинский, как, напр., в решениях 1879 г. № 359; 1880 г. № 200; 1881 г. № 40 и друг. Шершеневич, напротив, относительно допустимости исправления закона путем той или другой критики его определительно не высказывается, а говорит только, что следует признать, что задача толкования закона должна заключаться всегда в выяснении мысли законодателя, независимо от неудачной и неточной формы ее выражения и что в случае сомнения в соответствии формы ее выражения с волей законодателя следует обращаться или к историческим условиям, вызвавшим появление закона, или же искать смысла его в соответствии с
14
ВВЕДЕНИЕ.
