ния, при перечислении из одного крестьянского, или мещанского общества в другое, увольнительных и приемных приговоров, представляется довольно затруднительной. Случаи обязательной перемены местожительства по приписке, напротив, представляются по нашему закону, довольно многочисленными. Так, для примера такого рода случаев возможно указать на следующее: во-1-х, ввиду постановлений, выраженных в 42, 51, 402, 409, 549, 568, и 673 ст. IX т. законов о состояниях, по которым потомственные и личные дворяне, лица белого духовенства православной и армяно-григорианской церкви, купцы, мещане, сельские обыватели, а также и иностранцы сообщают их права состояния женам их, если только они происхождения низшего, нельзя не признать, что для женщин по выходе их замуж представляется обязательной и приписка их по месту приписки мужа; во-2-х, такая же перемена приписки должна считаться обязательной и для незаконных детей по узаконении их, вследствие вступления в брак их родителей христианского вероисповедания на основании 1441 ст. X т. по продолж. 1891 г., после чего они получают права законных детей, в-3-х, на основании 155 и 156 ст. X т. по продолж. 1891 г. перемена приписки должна считаться обязательной также вследствие усыновления чужих детей мещанами, сельскими обывателями и купцами, так как самое усыновление делается именно посредством приписки усыновляемого к семейству усыновителя; в-4-х, перемена приписки представляется обязательной, не говоря уже о случаях ссылки по приговорам уголовного суда, также и в случаях исключения или из духовного ведомства, или же из обществ мещанских и сельских обывателей, когда лица духовного ведомства, если они не из дворян и почетных граждан, обязаны на основании 179 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. прест. приписаться в мещане, или крестьяне, а мещане и крестьяне на основании 203 и 205 ст. этого же устава подлежат высылке в Сибирь, и многие другие.
Ввиду только что рассмотренных постановлений нашего закона о местожительстве нельзя, конечно, не согласиться с мнением Мейера о том, что разделение местожительства на добровольное и необходимое, установленное правом римским, имеет полное применение и по правилам нашего закона (Рус. гр. пр., изд. 2, т. І, стр. 90), хотя из указания Мейера на примеры того и другого местожительства по нашему закону нельзя не видеть, что он имеет в виду применимость этого разделения местожительства только по отношению местожительства фактического; между тем, как на самом деле приведенные постановления нашего закона доказывают, что разделение это представляется вполне применимым и к местожительству, по приписке, хотя, конечно, нельзя не признать, что последнее в действительности наичаще представляется в виде местожительства необходимого, или обязательного в силу закона. По сравнении, затем, только что рассмотренных постановлений нашего закона о местожительстве с постановлениями новейших законодательств, нельзя, конечно, не заметить, что в то время, как определения наших судопроизводственных законов о местожительстве приближаются к постановлениям этих последних законодательств, те постановления закона об этом, которые должны быть принимаемы во внимание, главным образом, при определении личных и имущественных гражданских прав лица, напротив, построены на давно отживших началах тех времен, когда в этом отношении принимались во внимание исключительно законы места происхождения лица — lex originis.
Кроме этого, в нашем законе установлена еще такая масса ограничений в отношении местожительства тех или других лиц, а иногда и целых групп лиц, принадлежащих или к известной национальности, или к известному вероисповеданию, сословию, и проч., неизвестных другим за-
