что применение его вызывается удобствами и пользой сторон, ему невозможно придавать безусловно обязательную силу, т. е. невозможно требовать, чтобы стороны всегда руководствовались при совершении сделок законами места их заключения, вследствие чего нет никакого основания не дозволять им, если бы они нашли для них более удобным совершать сделки и по каким-либо другим законам, напр., по их национальным законам, каковые сделки следует также признавать вполне законными, ибо на совершение сделок по законам мест их заключения следует смотреть как только на факультативное право сторон, но никак, как на непременную их обязанность (Совр. междун. пр., т. II, стр. 321). Этот взгляд на значение этого правила был и ранее еще высказан в нашей юридической литературе А. К. в его статье „О духовных завещаниях русских подданных, совершенных за границей“ (Жур. гр. и торг. пр., 1871 г., кн. 3, стр. 521) и сенатом еще на первых порах его практики (реш. 1868 г., № 355). Также и по мнению Шалланда, высказанному им в его статье — „О форме актов и сделок, совершенных за границей“, закон наш не требует от польских судов, чтобы они всегда и во всех случаях обсуждали формы сделки непременно по законам места ее совершения, и что большое значение в этом отношении должен иметь закон места исполнения сделки, по соображении которого и должна быть определяема форма ее совершения. Помимо этого, следует, по его мнению, в отношении определения того закона, по соображении которого должна быть определяема форма сделки, различать случаи ее совершения за границей русскими подданными и подданными какого-либо другого государства, но подлежащей исполнению в России и случаи совершения сделки теми, или другими, но подлежащей исполнению в государстве места ее совершения, в каковых случаях только и может быть требуемо обязательно соблюдение в отношении формы ее совершения законов государства места ее совершения, между тем как в первом следует считать допустимым определение ее по законам места ее исполнения. На основании этого положения, которое представляется безусловно правильным, и следует, по его мнению, признавать, что в тех случаях, в которых закон предписывает соблюдение какой-либо формы при ее совершении, совершение ее должно считаться допустимым в любом виде, без всякого отношения к тому — требует ли иностранный закон места ее совершения соблюдения какой-либо формы при ее совершении. В тех, затем, случаях, когда иностранным законом дозволяется совершение сделки словесно, а нашим законом непременно письменно, она должна быть признаваема действительной у нас и тогда, когда совершена словесно, на том основании, что вообще форма сделки должна определяться по законам государства места ее совершения. Далее, он еще по поводу определения того, по каким законам должна подлежать определению форма актов, выдаваемых в государстве иностранном присутственными местами и должностными лицами различных документов и удостоверений, как напр., свидетельств о рождении, крещении, бракосочетании и других, говорит, что форма их должна быть определяема по законам места их выдачи, и кроме этого должно быть установлено, что они были выданы лицом или учреждением, т. е. уполномоченными местным законом на их выдачу (Жур. Мин. Юст. 1902 г. кн. 6, стр. 51—58). По мнению Дружинина, высказанному им в его статье — „Значение в России гражданского брака, заключенного за границей“, правило locus regit actum, т. е. то правило, в силу которого форма актов и сделок всегда должна быть определяема по законам места, их совершения, должно и у нас иметь такое универсальное значение, что и форма совершения брака русскими за границей должна быть определяема также по закону места их совершения, вследствие чего должны быть при-
126
ПРИМЕНЕНИЕ ЗАКОНОВ ИНОСТРАННЫХ.
