ОТДѢЛЬНЫЕ ДОГОВОРЫ* 873 говоръ и Кавелинъ, причемъ замѣчаетъ, что договоръ этотъ вообще но принципу долженъ считаться безвозмеднымъ, хотя допустимой слѣдуетъ считать отдачу на храненіе и за извѣстное вознагражденіе хранителя. Затѣмъ, онъ различаетъ въ этомъ договорѣ поклажу добровольную, производимую вслѣдствіе взаимнаго предварительнаго соглашенія, и поклажу необходимую, вынужденную извѣстными обстоятельствами, послѣ чего указываетъ, по соображеніи этихъ случаевъ, когда она должна быть совершаема на письмѣ и когда можетъ быть заключаема и на словахъ (Права и обязан., стр. 174—175). Побѣдоносцевъ, напротивъ, опредѣленія этого договора не даетъ, а говоритъ только, какъ о его предметѣ, объ отдѣльныхъ вещахъ, послѣ чего указываетъ на возможность различать вГу насъ поклажу добровольную и необходимую, совершаемую но причинѣ какихъ-либо бѣдствій: пожара, наводненія и подобныхъ, и затѣмъ, повторяетъ собственно уже указанія закона о лицахъ, могущихъ вступать въ этотъ договоръ и о доказательствахъ ея, причемъ но доводу письменной •формы ея замѣчаетъ, что соблюденіе этой формы для ея доказательства безусловно обязательно, послѣ чего указываетъ тѣ случаи, когда но закону соблюденіе этой формы не представляется необходимымъ. ІІо поводу, наконецъ, возможности прикрытія актомъ поклажи займа онъ говоритъ, что въ виду того, что между этими договорами нѣтъ никакой аналогіи, сохранную расписку на деньги въ случаѣ признанія ея недѣйствительной въ значеніи таковой, нельзя еще признавать за доказательство займа самое но себѣ, а необходимо еще доказательство того, что она была выдана именно вмѣсто заемнаго обязательства < Курсъ гр. лр., т. ПІ, стр. 44(5—450). Нѣсколько иначе, чѣмъ Мейеръ и Кавелинъ, опредѣляетъ этотъ договоръ Шершеневичъ, какъ такой договоръ, въ силу котораго одно лицо обязывается къ сохраненію движимой вещи, отданной ему для этого другимъ. Какъ на возможные предметы этого договора, онъ указываетъ только на вещи движимыя, но всякія какъ неодушевленныя, такъ и одушевленныя, какъ, напр., скотъ, пчелы и другія. Слѣдуетъ, затѣмъ, но его мнѣнію, въ настоящее время считать этотъ договоръ скорѣе вообще за говоръ возмездный, хотя по нашему закону онъ скорѣе представляется договоромъ безвозмезднымъ, а возмезднымъ лишь только въ случаяхъ установленія по взаимному соглашенію сторонъ извѣстнаго вознагражденія за храненіе вещи. Что касается, затѣмъ, опредѣленія лицъ, могущихъ вступать въ этотъ договоръ, а также допустимости отдачи на сохраненіе и вещей чужихъ, то въ этомъ отношеніи онъ повторяетъ только указанія данныя въ законѣ, послѣ чего говоритъ, что для совершенія этого договора недостаточно одного соглашенія сторонъ, а необходима еще самая передача вещи поклажепринимателю, отдаваемой ему на сохраненіе, хотя одна передача ея можетъ считаться достаточной только для дѣйствительности его, но не для доказальстші его заключенія, для чего необходимо еще облеченіе его въ письменную форму, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, въ которыхъ законъ допускаетъ совершеніе его и на словахъ, безъ письменнаго акта. Признавая за общее правило облеченіе его въ письменную форму, онъ обращаетъ вниманіе на слишкомъ большую суровость этого требованія, ничѣмъ не оправдываемаго очень во многихъ случаяхъ (Учебн. русск. гр. пр., изд. У, стр. 432—487). Растеряевъ, напротивъ, опредѣляетъ этотъ договоръ совершенно такъ же, какъ Мейеръ, и затѣмъ повторяетъ только указанія закона на его предметъ, на лицъ, могущихъ вступать въ него въ качествѣ той, или другой его стороны, на послѣдствія нарушенія этого указанія, на форму его и на послѣдствія ея несоблюденія (Недѣйств. торид. сдѣлокъ, стр. 301—804). Также опредѣляетъ его и Дума-зпевскій въ его передовой статьѣ по поводу рѣшенія Петербургской судебной палаты по дѣлу Арнштейна съ Душеннымъ, въ которой онъ едва ли но одинъ изъ всѣхъ нашихъ цивилистовъ прямо и рѣшительно высказываетъ, что договоръ этотъ и по нашему закону слѣдуетъ считать за договоръ реальный,
