ДОГОВОРЪ. 7 стр. 85) и Васьковскій (Цивилистичеокая методологія, т. I, стр. 386), который при этомъ утверждаетъ, что такое опредѣленіе обязательственнаго договора вытекаетъ изъ самыхъ постановленій нашего закона, опредѣляющихъ существо и предметъ обязательствъ и договоровъ, выраженныхъ въ 568—572, въ 1528 и въ 1536 ст. X т., а также и сенатъ (рѣш. 1873 г. № 1485). По мнѣнію Винавера, выраженному имъ въ его статьѣ.— „Объ источникахъ Х-го тома свода законовъ", напротивъ, никакого правильнаго опредѣленія договора изъ 1528 ст. извлечь нельзя, во-1-хъ, потому что указаніе, выраженное въ первой ея половинѣ, на то, что договоръ составляется по взаимному согласію договаривающихся лицъ, представляется не болѣе какъ только тавтологіей, явившейся послѣдствіемъ неправильнаго перевода опредѣленія соглашенія, выраженнаго въ пандектахъ, а во-2-хъ, потому что и предметомъ договора, вопреки указанію, выраженному во второй ея половинѣ, можетъ быть только всегда дѣйствіе лица обязавшагося, могущее заключаться и въ дачѣ вещи, но никакъ не самое имущество, которое только посредственно иногда можетъ подлежать воздѣйствію со стороны обязавшагося лица (Журн. Мин. Юст. 1895 г., кн. 10, стр. 32—33). Это послѣднее замѣчаніе было, впрочемъ, высказано и ранѣе изъ нашихъ цивилистовъ Змпрловымъ въ только-что упомянутой статьѣ его (Журн. гр. и уг. пр. 1885 г., кн. 6, стр. 42). Иначе опять опредѣляютъ договоръ и, притомъ, еще менѣе опредѣлительно нѣкоторые другіе наши цивилисты, какъ Цитовичъ, какъ соглашеніе или соединеніе рѣшеній воли контрагентовъ связать себя передъ другимъ и другого передъ собой (Учебн. торг. права, вып. I, стр. 200), а также Нерсесовъ (Торговое право, стр. 166), авторъ статьи—„Существо договоровъ" (Суд. Вѣстн. 1867 г. № 167), Растеряевъ (Недѣйствительность юридическихъ сдѣлокъ, стр. 111) и Гальперинъ въ его замѣчаніяхъ на проектъ гражданскаго уложенія объ обязательствахъ, какъ соглашеніе по одному и тому же предмету двухъ или нѣсколькихъ лицъ (Вѣстн. Права 1903 г., кн. I, стр. 183). По соображеніи приведенныхъ опредѣленій договоръ нашихъ цивилистовъ и сената съ его существомъ, какъ однимъ изъ основаній или источниковъ возникновенія обязательствъ и соотвѣтствующихъ имъ правъ обязательственныхъ, нельзя не признавать, что хотя они и всѣ представляются не вполнѣ достаточными, но что все же изъ нихъ болѣе правильными, какъ болѣе опредѣлительными, представляются опредѣленія договора, данныя отчасти Мейеромъ, но главнымъ образомъ Голевинскимъ, Змирловымъ, Осецкимъ, Васьковскимъ, а также и сенатомъ, и преимущественно Змирловымъ, вслѣдствіе того, что онъ упоминаетъ, какъ о предметѣ договора, не только о дѣйствіи положительномъ, которое одна сторона договора обязывается совершить въ пользу другой, но и о дѣйствіи отрицательномъ, заключающемся въ обязанности не дѣлать, или не совершать что-либо. Представляются, затѣмъ, совершенно правильными также указанія какъ его, такъ и Винавера на неправильность опредѣленія нашимъ закономъ, какъ предмета договора, не только дѣйствія, но и имущества, на томъ основаніи, что предметомъ его, даже и тогда, когда онъ касается передачи имущества, является все же дѣйствіе лица, обязывающагося къ его передачѣ, но не самое имущество. Опредѣленіе договора, данное Мейеромъ, хотя и приближается къ опредѣленію его, данному послѣдними, но представляется напрасно имъ съуженнымъ, включеніемъ въ него, какъ признака того дѣйствія, къ совершенію котораго одпа изъ сторонъ обязывается въ пользу другой, наличности имущественнаго интереса его для послѣдней, на томъ основаніи, что предметомъ обязательства, какъ мы объяснили въ предшествующемъ томѣ настоящаго труда, говоря о содержаніи обязательствъ, могутъ быть дѣйствія, имѣющія вообще какой-либо интересъ для вѣрителя обязательства, все равно, имущественный, или неимущественный, и, притомъ, одинаково всякія дѣйствія, какъ положительныя, такъ и отрицательныя
