ВЛАДѢНІЙ. о 37 положеніе вещей, чтобы кто-либо, владѣя цѣлымъ, имъ только и владѣлъ и не владѣлъ въ то же время частями, образующими это цѣлое,—положеніе, которое, по замѣчанію ІПершеневича, противорѣчитъ логикѣ вслѣдствіе того, что владѣніе цѣлымъ неминуемо совмѣщаетъ въ себѣ и владѣніе въ то же время всѣми его отдѣльными частями или предметами, въ него входящими, что заставляетъ признать болѣе правильнымъ изіснпо это послѣднее положеніе, а никакъ не положеніе, выставляемое въ атомъ отношеніи Половымъ. Если, затѣмъ, не можетъ быть признано вполнѣ правильнымъ и противоположное ему положеніе, выставляемое Морошкинымъ и Шертеневичемъ, то только потому, что оно выставляется, въ особенности Шертеневичемъ, слишкомъ въ видѣ общаго и категорическаго положенія, долженствующаго имѣть примѣненіе по отношенію всѣхъ случаевъ владѣнія вещами составными или совокупностью вещей, даже и по отношенію тѣхъ изъ нихъ, когда бы нѣкоторыя отдѣльныя части первыхъ, или же нѣкоторые отдѣльные предметы послѣднихъ были къ нимъ присоединены впослѣдствіи, т.-е. когда бы владѣніе ими было пріобрѣтено послѣ пріобрѣтенія во владѣніе первыхъ. Баронъ, по крайней мѣрѣ, утверждаетъ, что въ этихъ послѣднихъ случаяхъ владѣніе вновь присоединенными частями или предметами къ находившимся во владѣніи прежде какимъ-либо составнымъ вещамъ или совокупности вещей должно имѣть самостоятельное значеніе и пе должно сливаться съ владѣніемъ цѣлой такой вещыо, такимъ образомъ, что и относительно пріобрѣтенія па шіхъ права собственности по давности владѣнія опп должны считаться самостоятельными объектами владѣнія, каковое утвержденіе и представляется какъ нельзя болѣе основательнымъ вслѣдствіе того, что первоначально воля владѣльца относительно пріобрѣтенія частей такихъ вещей не можетъ быть не признана направленной исключительно на овладѣніе ими, какъ самостоятельными вещами, а пе какъ вещами въ значеніи только частей находившейся уже у него во владѣніи составной вещи или совокупности вещей, къ которымъ онѣ были только присоединены имъ внослѣдствіи, и почему изъ положенія, выставляемаго Морошкинымъ и Шершепевичемъ, и должно быть допущепо исключеніе но отношенію владѣнія частями или отдѣльными предметами этихъ вещей въ такихъ случаяхъ, какъ самостоятельными объектами владѣнія и, притомъ, такого владѣнія, которое должно оказываться и по его послѣдствіямъ независимымъ отъ владѣнія цѣлой такой вещью. Что касается, наконецъ, положенія, выставляемаго Мейеромъ относительно опредѣленія владѣнія частями составной вещи, то оно но его пеопредѣлнтельпости не можетъ имѣть никакого значенія, а самое предполагаемое имъ для его опредѣленія различеніе случаевъ владѣнія такихъ изъ этихъ вещей, составныя части которыхъ могутъ имѣть значеніе самостоятельныхъ его объектовъ, и такихъ, составныя части которыхъ такого значенія не имѣютъ, не можетъ представлять никакихъ полезпыхъ данныхъ для разрѣшенія вопроса въ смыслѣ того или другого изъ только что разсмотрѣнныхъ противоположныхъ заключеній о томъ—какое значеніе должно имѣть владѣніе составными вещами или совокупностью вещей?
Но праву римскому, а также и новѣйшимъ законодательствамъ за возможные объекты владѣнія, кромѣ вещей тѣлесныхъ, признаются также и нрава па чужую вещь въ значеніи сервитутовъ или повинностей къ чужой вещи. Нашъ законъ, по справедливому замѣчанію Мейера (Рус. гр. пр„ изд. 2, т. II, стр. 16), вовсе не опредѣляетъ ни того—въ чемъ должно бы состоять владѣніе правами, пи того—какія должны бы быть его свойства и принадлежности; въ виду же, затѣмъ, того обстоятельства, что изъ существа самостоятельнаго юридическаго владѣнія, въ томъ видѣ, какъ оно представляется по нашему закону, можетъ быть выводимо то заключеніе, что оно можетъ простираться только или па всю тѣлесную вещь, или ше какую-либо ея
