защиты владения посессорным иском должно быть признаваемо не правило 531 ст. X т. 1 ч., а аналогическое ему постановление 2 ст. X т. 2 ч., в которой сказано, что „всякое действительное владение охраняется законом от насилия и самоуправства“, которое отличается от правила 531 ст. тем, что в нем прибавлено к слову „владение“ слово „действительное“, которое, по мнению Попова, и доказывает именно то, что иском о восстановлении владения может быть защищаемо только владение на праве собственности, а не на ином каком-либо основании. Во-вторых, доказательство тому, что наш закон видит в арендном владении простую детенцию — possessio naturalis, которое, согласно началам права, не пользуется защитой посредством посессорного иска, Попов усматривает еще и в том, что закон наш называет договор найма имущества „отдачею в содержание“, и, наконец, в-третьих, по мнению Попова, исключительное правило 1314 ст. уст., дозволяющее только лицам, имеющим право пользования в казенном имуществе, предъявлять от себя иски о восстановлении нарушенного владения, служит наилучшим подтверждением существования в нашем законе правила общего, по которому possessio naturalis не может быть защищаемо иском о восстановлении владения. Но пожизненное владение, которое отличается многими чертами, присущими узуфрукту в том виде, как институт этот определяется западноевропейской юриспруденцией и законодательствами, по мнению Попова, может быть охраняемо посредством иска о восстановлении владения и у нас, на том основании, что самим учредительным актом, напр. завещанием, на пожизненного владельца переносится владение, вместе с которым к нему должна перейти также и защита владения (Журн. Гражд. и Угол. Права 1874 года, кн. 4, стр. 132—139).
На приведенные сейчас положения, выработанные нашими юристами, мне кажется, однако же, иначе нельзя смотреть, как только на попытки к разрешению занимающего нас вопроса. Не говоря уже о мнениях Победоносцева, который, кроме некоторых практических соображений, не имеющих, впрочем, значения, не приводит никаких ни законных, ни научных оснований в подкрепление его доводов, и Малышева, который касается занимающего нас вопроса только вскользь, насколько это возможно в учебнике судопроизводства, доводы и доказательства, приводимые Юреневым и Поповым в подкрепление выработанных ими положений, отличаются, как мне кажется, весьма заметными натяжками. Они подходят к разрешению вопроса косвенным путем, не касаясь тех основных данных, на которых только и может быть, по моему мнению, построена система исков о защите владения по нашему праву; вследствие чего, я и считаю необходимым, не боясь повторения, представить и свои соображения по вопросу о том: может ли быть, по нашим законам, допущен иск о восстановлении нарушенного владения в защиту права на владение, или права пользования, о котором упоминается в 514 ст. X т. I ч., т. е. в защиту пожизненного пользования, арендного владения, владения по просроченной закладной и тому подобного, так как весь спор только и касается допустимости посессорных исков в защиту этих прав. Мне кажется, что разрешение этого вопроса в том или другом смысле зависит, главным образом, от разрешения другого вопроса о том: допускает ли наше законодательство владение правами juris possessio, или quasi-посессию? Мейер разрешает этот вопрос безусловно отрицательно и прямо говорит, что наше законодательство не определяет, в чем состоит владение правами, какие его свойства и принадлежности (Курс гр. пр., изд. 2, ч. 2, стр. 16). В этом же смысле разрешает этот вопрос и другой наш профессор Куницин в его статье: „Право собственности по определению его в своде
