нашего гражданского права, напр. Мейер, в своем курсе (изд. 2-е, стр. 213), признает залог правом на чужую вещь, но в примечании, помещенном на 108 стр., он отрицает это и положительно утверждает, что залогом не устанавливается никакого права на чужую вещь, а ограничивается только право собственности залогодателя. Затем Победоносцев, в своем курсе, собственно никакого определительного понятия о существе залога не устанавливает. Рассуждения его по этому предмету, по меньшей мере, представляются странными: так, сперва он признает право залога правом на чужую вещь (изд. 2, т. I, стр. 505) и говорит, что „право залога есть право самостоятельное и безусловное, потому что оно имеет силу не только по отношению к должнику, прямому владельцу заложенного имущества, но и в отношении ко всем сторонним лицам“. Но затем (стр. 506) говорит, что „право на залог есть право дополнительное, вспомогательное, ибо служит дополнением, обеспечением иного, личного права по обязательству“. Таким образом, у Победоносцева право залога является в одно и то же время и правом самостоятельным, и безусловным, и правом вспомогательным, и относительным. Такой взгляд на право залога вряд ли возможно признать правильным. Что-нибудь одно: или право залога необходимо признать безусловным, в таком случае нельзя признать его в то же время относительным, и наоборот, иначе пришлось бы признать в праве залога такие моменты, которые взаимно друг друга исключают, вследствие чего и самое понятие залога осталось бы лишенным всякого значения, ибо ничто не может быть в одно время и безусловным и относительным. Итак, ни Мейер, ни Победоносцев не выяснили с достаточной точностью и полнотой значения залога по русскому праву, не выяснили того, устанавливает ли залог право на чужую вещь или нет. Противоречивые взгляды на значение залога по нашему праву высказаны были в нашей юридической литературе и другими цивилистами. Так, в то время, как Марков в его статье: „Ипотечная система и законодательные работы по введению ее в России“, основываясь на 2155 ст. X т. 2 ч., высказывается решительно за то, что залог и у нас должен быть признаваем безусловно за право вещное (Журн. гражд. и торг. пр. 1872 г., кн. 2, стр. 232), Энгельман в его монографии: „О давности по русскому гражданскому праву“ (Журн. Мин. Юст. 1868 г., кн. 12, стр. 617), основываясь на 215 ст. X т. 2 ч. и впоследствии Змирлов в его заметках (Журн. гражд. и угол. пр. 1882 г., кн. 1, стр. 38), напротив, высказались за то положение, что по нашему законодательству закладное право носит скорее характер права обязательственного, а не вещного. Такая неопределительность и противоречивость во взглядах наших цивилистов на значение залога по нашему праву обязывает меня, конечно, войти в несколько более подробное рассмотрение постановлений нашего материального права, относящихся к залогу, насколько это представляется необходимым, по крайней мере, для выяснения подсудности различных споров, могущих возникать об этом праве.
Постановления нашего законодательства о залоге помещены в Х-м томе в главе об обеспечении договоров и обязательств вообще. Постановления эти, по обыкновению, отличаются казуистичностью: общих положений, которыми определялось бы самое существо залогового права и вытекающие из него юридические отношения, в них нет. Из соображения же всех вообще постановлений о договорах нельзя не усмотреть следующего. Ст. 1530 X т. I ч. говорит, что в договоры можно включать разные условия, законам непротивные, как-то: условие о сроке, об обеспечении; а как залог есть обеспечение договора, то, следовательно, условие о залоге есть не более, как придаточное дополнительное условие какого-либо главного
