весным состязанием тяжущихся; выражение это, как мне кажется, дает несколько преувеличенное понятие о правах председателя в отношении вмешательства его в объяснения сторон. Слово „руководит“ предполагает как бы деятельное вмешательство председателя в объяснения сторон, или такое вмешательство, что председатель как бы обязан указывать сторонам, что им следует объяснить, направлять их объяснения по самому их содержанию, что, однако же, противоречило бы основному началу состязательного процесса — невмешательству суда в интересы сторон. Поэтому, мне кажется, гораздо удачнее в этом отношении выражение 361 ст., относящейся до сокращенного судопроизводства, в которой сказано, что словесным состязанием тяжущихся управляет председатель суда. Слово „управляет“ во всяком случае вернее определяет те права председателя, которые действительно предоставлены ему уставом, в отношении вмешательства его в словесное объяснение сторон, и которые он должен иметь по самому характеру состязательного процесса. Председатель должен только следить за ходом состязания, устранять в объяснениях сторон все, не относящееся к предмету спора, и, если они уклоняются в объяснениях от того, что имеет прямое отношение к делу, напоминать им об этом; следовательно, роль председателя в этом случае должна быть активная только по отношению к внешней стороне состязания, но никак не по отношению к самому содержанию объяснений. Поэтому, употребленное в тексте 338 ст. слово „руководит“ следует понимать не иначе, как в только что указанном мной смысле, или в смысле слова „управляет“.
Выше я сказал, что права председателя по отношению к словесным объяснениям тяжущихся определяются не только правилом разбираемой статьи, но и некоторыми статьями учреждения судебных установлений. На основании 154, 157 и 158 ст. этого последнего устава, председатель суда имеет право тяжущимся или их поверенным делать предостережения, выговоры и даже удалять их из заседания, в случае, если тяжущиеся, или их поверенные не будут соблюдать в заседании правил благопристойности, порядка и тишины, или когда они в своих словесных объяснениях будут употреблять оскорбительные выражения против личности, частной или семейной жизни своего противника, или же будут оглашать предосудительные для него обстоятельства, без всякой в том потребности для разъяснения дела. Руководствуясь этими правилами, председатель суда должен, при словесном состязании тяжущихся, устранять все, что не может быть допущено сторонами в их объяснениях, как предосудительное или для чести частных лиц, или общественного порядка, религии, нравственности и проч. Но, как должен поступить председатель суда в том случае, если, напр., вследствие приведения одною из сторон процесса, после доклада дела, новых обстоятельств, необходимо будет войти в обсуждение и огласить факты, предосудительные для религии, общественного порядка и нравственности, и когда такого рода факты будут иметь такое отношение к делу, что воспретить сторонам касаться их в объяснениях окажется невозможным? Мне кажется, что при таких обстоятельствах суд, несмотря на то. что доклад дела окончен и был сделан в публичном заседании, вправе постановить определение о закрытии дверей присутствия и допустить прения сторон в закрытом заседании, потому что правило устава, требующее закрытия дверей присутствия в указанных случаях, установлено, как мы видели, в интересе публичном, вследствие чего, требование этого правила и должно подлежать исполнению всегда, коль скоро представится к тому необходимость. По прекращении председателем суда словесного состязания тяжущихся, заседание по делу, в тех случаях, когда не требуется заключения прокурора, оканчивается; если же дело иначе
