что разбираемое выражение 332 ст. не может быть относимо и к основанию иска; но, так как, оно не может быть относимо и к предмету иска, то в конечном выводе и остается только признать, что выражение этой статьи: „разве бы они истекали непосредственно из заявленных в исковом прошении“ — лишенным всякого значения и, потому, включенным в текст статьи совершенно напрасно. Если же и придавать какое-либо значение этому выражению, то мне кажется, что его во всяком случае иначе нельзя понимать, как в смысле исключения, выраженного в правиле последующей 333 ст., или признавать, что истец в праве только предъявлять в течение производства по делу новые требования о процентах и приращениях, как заметил Гольмстен (Учебп. гражд. суд., стр. 136), а не о чем-либо другом; но понятно, что, и при таком толковании приведенного выражения, оно все же является излишним. Между тем, разбираемое выражение 332 ст. на практике возбуждает большие недоразумения и приводит нередко к ложным выводам. Так, напр., петербургская судебная палата в решении по делу Микулиной, основываясь на указанном выражении статьи, не признала за воспрещенное изменение исковых требований просьбу истца о присуждении имения на праве пожизненного пользования в то время, когда истец в исковом прошении просил присудить имение на праве полной собственности (Практика петер. судеб. палаты. Судеб. Вест. 1876 года, № 222). Хотя право пожизненного владения против права полной собственности и действительно может быть признано правом теснейшим, как это утверждает петербургская палата, но, несмотря на это, заявление требования о присуждении имущества сперва на одном праве, а потом на другом, должно быть признаваемо, как это справедливо заметил Победоносцев (Судеб. Руков., тезис 511) и Гольмстен (Принцип тожд. Журн. гражд. и угол. пр. 1882 г., кн. 3, стр. 111), не за уменьшение требования, а за изменение самого его основания. Впрочем, к каким иногда ложным выводам может дать повод последнее выражение разбираемой статьи, показывает одно решение сената (реш. 1868 года, № 596), в котором сенат не счел за воспрещенное изменение исковых требований просьбу о взыскании неустойки по договору, вместо первоначального требования о понуждении к исполнению договора, каковой вывод Победоносцев вполне основательно признает неправильным (Судеб. рук., тезис 518), потому что подобное изменение требования представляется явным и существенным в отношении объекта требования. Несмотря на полную недопустимость, в силу правила разбираемой статьи, увеличения объема требований, из наших процессуалистов Малышев (Курс гражд. суд., изд. 2, т. 1, стр. 380) считает, однако же, возможным допускать присоединение к первоначальным требованиям, напр., требование о взыскании убытков, а также и процентов, наросших до предъявления иска, с каковым заключением, как ввиду только что сказанного но поводу значения последнего выражения правила этой статьи, так равно и того, что проценты, наросшие по день предъявления иска, должны, в силу правила 273 ст., входить в состав самого искового требования, согласиться нельзя. Кроме сказанного, по поводу правил разбираемых статей будет, кажется, нелишним, в видах лучшего объяснения применения выраженных в них начал, привести еще некоторые примеры, как из судебной практики, так и другие, указывающие, в каких случаях те или другие изменения, или увеличения исковых требований должны считаться допустимыми, или, напротив, воспрещенными. Так, сенат совершенно правильно объяснил, во-первых, что предъявление требования о возвращении самого имущества, вместо заявленного в исковом прошении требования стоимости его, должно считаться безусловно недопустимым (реш. 1878 года,
410
Ст. 332—334.
