скими сказками и проч.; под словом же „прозвище“ разумеется обыкновенно непризнанное официальными актами прозвание семьи, или даже одного лица, данное обыкновенно случайно его соседями или односельцами, но которое, однако же, иногда переходит от поколения к поколению. Во всяком случае удобнее всегда означать в прошении фамилию, а не прозвище. Если закон и дозволяет означать в прошении, вместо фамилии, и прозвище, то в этом дозволении, кажется, следует видеть не что иное, как уступку, делаемую законом в пользу простого класса народа, ввиду его неграмотности и неразвитости, вследствие чего отдельные личности иногда вовсе и не знают своей фамилии, означенной в официальных документах, между тем как прозвище, или, как говорят простолюдины, уличное прозвание им всегда известно. В сельском же населении уличные прозвища весьма нередки, до того, что почти каждое семейство, кроме фамилии, записанной в ревизской сказке, имеет непременно и уличное прозвище.
Местожительство как истца, так и ответчика, согласно примечанию первому к форме прошения, должно быть обозначено, если местожительство находится в городе, так, чтобы были указаны часть, квартал, улица и номер дома, или имя хозяина его. Последнее требование, однако же, не совсем точно; кажется, следует требовать скорее указания фамилии хозяина дома, а не его имени. Если же местожительство истца или ответчика находится вне города, то необходимо обозначить в прошении губернию, уезд и в последнем местечко, посад, село, деревню, мызу и тому подобное. Если же при подаче прошения местожительство или местопребывание ответчика истцу вовсе неизвестно, или же ответчик находится за границей, то, на основании второго примечания к форме прошения, об этом обстоятельстве должно быть упомянуто в начале прошения при поименовании ответчика; но далее, говорит примечание, в прошении должно быть объяснено в отдельном пункте, после просительного, на основании какой статьи настоящего устава предъявляется иск в том суде, в который подается прошение. Выражение это не совсем точно: вероятно, составители уставов желали в примечании этом выразить ту мысль, что истец, предъявляя иск против лица безвестно отсутствующего, обязал в прошении указать те основания, указанные в правилах подсудности, по которым он предъявляет иск именно в избранном им суде, так как истцу, собственно говоря, нет никакой необходимости указывать, на основании какой статьи устава он предъявляет иск, потому что в уставе имеется всего только одна 210 ст., в которой указаны основания подсудности исков, заявляемых против лиц, безвестно отсутствующих или находящихся за границей. Кроме того, указанное примечание должно быть дополнено еще тем, что следует требовать от истца, если он предъявляет против лица безвестно отсутствующего или находящегося за границей личный иск или иск о движимости, и если у этого лица есть недвижимое имение, точного обозначения местонахождения этого имения. Далее, форма прошения требует в отношении обозначения местожительства, что, в случае предъявления иска не самим заинтересованным лицом, а представителем его, чтобы в прошении было обозначено местожительство как самого истца, так и представителя, предъявляющего иск. Но требование это в том виде, как оно изложено в форме прошения, вряд ли можно признать правильным в отношении всех случаев представительства. Безусловно правильным можно его признать разве только в отношении обыкновенных поверенных, или в отношении представителей по доверенности, от которых следует требовать, чтобы они в прошении обозначали как свое местожительство, так и местожительство своих доверителей. Но вряд ли следует требовать, напр., от опекуна над малолетними, чтобы также и он
