ный, в округе которого случайно последовала смерть наследодателя, вряд ли представляется справедливым и сообразным с целями правосудия. Поэтому, признавать безусловно место смерти наследодателя местом открытия наследства невозможно; следует поставить какие-либо ограничения и условия, при которых место смерти наследодателя должно считаться вместе с тем и местом открытия наследства. Вследствие этого нельзя не признать в этом отношении чрезвычайно рациональным постановление о месте открытия наследства итальянского гражданского кодекса, которое в 923 ст. определяет: „наследство открывается в минуту смерти в месте последнего жительства умершего“; во французском же code civil такого постановления мы не находим. Правило итальянского гражданского уложения, как имеющее вполне разумное и практичное основание, и как не только ни в чем не противоречивое постановлениям нашего закона, но, я думаю, даже согласное с внутренним его смыслом, вполне может быть принято за руководство при определении места открытия наследства и по нашим законам. Только одно еще, мне кажется, следует прибавить к определению итальянского гражданского уложения о месте открытия наследства — это то, что местом открытия наследства следует считать место смерти наследодателя в том случае, если смерть последовала в месте постоянного его жительства; если же смерть последовала где-либо в другом месте, то местом открытия наследства следует считать место последнего постоянного жительства наследодателя. Из такого определения места открытия наследства вытекает само собою то последствие, что местом открытия наследства не может считаться место временного пребывания лица, хотя бы в нем и последовала смерть его, а тем менее, следовательно, может считаться местом открытия наследства место кратковременной остановки лица, по случаю проезда, в котором последовала смерть его. В последних двух случаях место смерти лица может считаться вместе с тем и местом открытия наследства разве только тогда, когда лицо умершее нигде не имело места постоянного жительства в империи.
Говоря о месте открытия наследства, мы до сих пор предполагали, что наследство открывается после смерти лица, умершего в России; но затем, какое место считать за место открытия наследства в том случае, если лицо, конечно, русский подданный, умерло за границей? Хотя по уставу для российских консулов в Европе и Америке (по продолж. 1863 года, статья 75 и следующие) принятие первоначальных охранительных мер об имуществе лица, умершего за границей, и возложено на обязанность консулов, но в том же уставе постановлено (76 ст.), что консул выдает имущество наследникам не иначе, как по представлении наследниками законного на то свидетельства судебного места. Мне кажется, что уставом о консулах требуется представление законного свидетельства именно русского судебного места, потому что странно было бы предполагать, со стороны государства, требовать от русского подданного представления свидетельства на получение наследства от суда иностранного, а не русского; подобное требование, очевидно, противоречило бы интересам самого государства. Значит, необходимо определить то судебное место в России, которому должны быть подсудны иски, в 215 ст. указанные, если место смерти лица, последовавшей за границей, не может считаться местом открытия после него наследства в России. По соображении всех оснований подсудности, предлагаемых нашим уставом гражданского судопроизводства, возможно принять к руководству, по отношению подсудности исков, указанных в 215 ст., когда лицо умерло за границей, разве только следующие основания: во-первых, признать, что местом открытия наследства, после лица умершего за границей, должно считаться последнее постоянное местожительство этого лица в
