— Я все-таки съ вами несогласна, — говорилъ голосъ дамы.
— Петербургскій взглядъ, сударыня.
— Не петербургскій, а просто женскій, — отвѣчала она.
— Ну-съ, позвольте поцѣловать вашу ручку.
— До свиданія, Иванъ Петровичъ. Да посмотрите, не тутъ ли братъ, и пошлите его ко мнѣ, — сказала дама у самой двери и снова вошла въ отдѣленіе.
— Что жъ нашли брата? — сказала Вронская, обращаясь къ дамѣ.
Вронскій вспомнилъ теперь, что это была Каренина.
— Вашъ братъ здѣсь, — сказалъ онъ, вставая. — Извините меня, я не узналъ васъ, да и наше знакомство было такъ коротко, — сказалъ Вронскій, кланяясь, — что вы вѣрно не помните меня.
— О, нѣтъ! — сказала она, — я бы узнала васъ, потому что мы съ вашею матушкой, кажется, всю дорогу говорили только о васъ, — сказала она, позволяя, наконецъ, просившемуся наружу оживленію выразиться въ улыбкѣ. — А брата моего все-таки нѣтъ.
— Позови же его, Алеша, — сказала старая графиня.
Вронскій вышелъ на платформу и крикнулъ:
— Облонскій! здѣсь!
Но Каренина не дождалась брата, а, увидѣвъ его, рѣшительнымъ легкимъ шагомъ вышла изъ вагона. И какъ только братъ подошелъ къ ней, она движеніемъ, поразившимъ Вронскаго своею рѣшительностью и граціей, обхватила брата лѣвою рукой за шею, быстро притянула къ себѣ и крѣпко поцѣловала. Вронскій, не спуская глазъ, смотрѣлъ на нее и, самъ не зная чему, улыбался. Но вспомнивъ, что мать ждала его, онъ опять вошелъ въ вагонъ.
— Не правда ли, очень мила? — сказала графиня про Каренину. — Ее мужъ со мной посадилъ, и я очень рада была. Всю дорогу мы съ ней проговорили. Ну, а ты, говорятъ… vous filez le parfait amour. Tant mieux, mon cher, tant mieux.
