— Отчего жъ? Вѣдь это всегдашняя жизнь васъ всѣхъ молодыхъ мужчинъ, — сказала она, насупивъ брови, и, взявшись за вязанье, которое лежало на столѣ, стала, не глядя на Вронскаго, выпрастывать изъ него крючокъ.
— Я уже давно оставилъ эту жизнь, — сказалъ онъ, удивляясь перемѣнѣ выраженія ея лица и стараясь проникнуть его значеніе. — И признаюсь, — сказалъ онъ, улыбкой выставляя свои плотные бѣлые зубы, — я въ эту недѣлю какъ въ зеркало смотрѣлся, глядя на эту жизнь, и мнѣ непріятно было.
Она держала въ рукахъ вязанье, но не вязала, а смотрѣла на него страннымъ, блестящимъ и недружелюбнымъ взглядомъ.
— Нынче утромъ Лиза заѣзжала во мнѣ, — онѣ еще не боятся ѣздить ко мнѣ, несмотря на графиню Лидію Ивановну, — вставила она, — и разсказывала про вашъ аѳинскій вечеръ. Какая гадость!
— Я только хотѣлъ сказать, что…
Она перебила его:
— Это Thérèse была, которую ты зналъ прежде?
— Я хотѣлъ сказать…
— Какъ вы гадки, мужчины! Какъ вы не можете себѣ представить, что женщина этого не можетъ забыть, — говорила она, горячась все болѣе и болѣе и этимъ открывая ему причину своего раздраженія. — Особенно женщина, которая не можетъ знать твоей жизни. Что я знаю? что я знала? — говорила она, — то, что ты скажешь мнѣ. А почемъ я знаю, правду ли ты говорилъ мнѣ?..
— Анна! ты оскорбляешь меня. Развѣ ты не вѣришь мнѣ? Развѣ я не сказалъ тебѣ, что у меня нѣтъ мысли, которую я бы не открылъ тебѣ?
— Да, да, — сказала она, видимо стараясь отогнать ревнивыя мысли. — Но если бы ты зналъ, какъ мнѣ тяжело!.. Я вѣрю, вѣрю тебѣ... Такъ что ты говорилъ?
Но онъ не могъ сразу вспомнить того, что онъ хотѣлъ сказать. Эти припадки ревности, въ послѣднее время все чаще и
