Бетси улыбнулась глазами и внимательно поглядѣла на Анну.
— Новая манера, — сказала она. — Онѣ всѣ избрали эту манеру. Онѣ забросили чепцы за мельницы. Но есть манера и манера, какъ ихъ забросить.
— Да, но какія же ея отношенія къ Калужскому?
Бетси неожиданно весело и неудержимо засмѣялась, что рѣдко случалось съ ней.
— Это вы захватываете область княгини Мягкой. Это вопросъ ужаснаго ребенка, — и Бетси видимо хотѣла, но не могла удержаться и разразилась тѣмъ заразительнымъ смѣхомъ, какимъ смѣются рѣдко смѣющіеся люди. — Надо у нихъ спросить, — проговорила она сквозь слезы смѣха.
— Нѣтъ, вы смѣетесь, — сказала Анна, тоже невольно заразившаяся смѣхомъ, — но я никогда не могла понять. Я не понимаю тутъ роли мужа.
— Мужъ? Мужъ Лизы Меркаловой носитъ за ней пледы и всегда готовъ къ услугамъ. А что тамъ дальше въ самомъ дѣлѣ, никто не хочетъ знать. Знаете, въ хорошемъ обществѣ не говорятъ и не думаютъ даже о нѣкоторыхъ подробностяхъ туалета. Такъ и это.
— Вы будете на праздникѣ Роландаки? — спросила Анна, чтобы перемѣнить разговоръ.
— Не думаю, — отвѣчала Бетси и, не глядя на свою пріятельницу, осторожно стала наливать маленькія прозрачныя чашки душистымъ чаемъ. Подвинувъ чашку къ Аннѣ, она достала пахитоску и, вложивъ ее въ серебряную ручку, закурила. — Вотъ видите ли, я въ счастливомъ положеніи, — уже безъ смѣха начала она, взявъ въ руку чашку. — Я понимаю васъ и понимаю Лизу. Лиза — это одна изъ тѣхъ наивныхъ натуръ, которыя, какъ дѣти, не понимаютъ, что́ хорошо и что́ дурно. По крайней мѣрѣ, она не понимала, когда была очень молода. И теперь она знаетъ, что это непониманіе идетъ къ ней. Теперь она, можетъ быть, нарочно не понимаетъ, — говорила Бетси съ тонкою улыбкой. — Но все-таки это ей идетъ. Видите ли, на
