разговора. Внимательно обдумавъ все, я пишу теперь съ цѣлью исполнить это обѣщаніе. Рѣшеніе мое слѣдующее: каковы бы ни были ваши поступки, я не считаю себя въ правѣ разрывать тѣхъ узъ, которыми мы связаны властью свыше. Семья не можетъ быть разрушена по капризу, произволу или даже по преступленію одного изъ супруговъ, и наша жизнь должна идти, какъ она шла прежде. Это необходимо для меня, для васъ, для нашего сына. Я вполнѣ увѣренъ, что вы раскаялись и раскаиваетесь въ томъ, что служитъ поводомъ настоящаго письма, и что вы будете содѣйствовать мнѣ въ томъ, чтобы вырвать съ корнемъ причину нашего раздора и забыть прошедшее. Въ противномъ случаѣ вы сами можете предположить то, что ожидаетъ васъ и вашего сына. Обо всемъ этомъ болѣе подробно надѣюсь переговорить при личномъ свиданіи. Такъ какъ время дачнаго сезона кончается, я просилъ бы васъ переѣхать въ Петербургъ какъ можно скорѣе, не позже вторника. Всѣ нужныя распоряженія для вашего переѣзда будутъ сдѣланы. Прошу васъ замѣтить, что я приписываю особенное значеніе исполненію этой моей просьбы“.
PS. „При этомъ письмѣ деньги, которыя могутъ понадобиться для вашихъ расходовъ“.
Онъ прочелъ письмо и остался имъ доволенъ, особенно тѣмъ, что онъ вспомнилъ приложить деньги; не было ни жестокаго слова, ни упрека, но не было и снисходительности. Главное же — былъ золотой мостъ для возвращенія. Сложивъ письмо и загладивъ его большимъ массивнымъ ножомъ слоновой кости и уложивъ въ конвертъ съ деньгами, онъ съ удовольствіемъ, которое всегда возбуждаемо было въ немъ обращеніемъ со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонилъ.
— Передашь курьеру, чтобы завтра доставилъ Аннѣ Аркадьевнѣ на дачу, — сказалъ онъ и всталъ.
