телось разставаться съ братомъ. — Ну, а во время дождя гдѣ ты былъ?
— Какой же дождь? чуть покрапалъ. Такъ я сейчасъ приду. Такъ ты хорошо провелъ день? Ну и отлично. — И Левинъ ушелъ одѣваться.
Черезъ пять минутъ братья сошлись въ столовой. Хотя Левину и казалось, что не хочется ѣсть, и онъ сѣлъ за обѣдъ только, чтобы не обидѣть Кузьму, но когда началъ ѣсть, то обѣдъ показался ему чрезвычайно вкусенъ. Сергѣй Ивановичъ улыбаясь глядѣлъ на него.
— Ахъ да, тебѣ письмо, — сказалъ онъ. — Кузьма, принеси пожалуйста снизу. Да смотри, дверь затворяй.
Письмо было отъ Облонскаго. Левинъ вслухъ прочелъ его. Облонскій писалъ изъ Петербурга: „Я получилъ письмо отъ Долли, она въ Ергушовѣ, и у ней все не ладится. Съѣзди пожалуйста къ ней, помоги совѣтомъ, ты все знаешь. Она такъ рада будетъ тебя видѣть. Она совсѣмъ одна, бѣдная. Теща со всѣми еще за границей“.
— Вотъ отлично! Непремѣнно съѣзжу къ нимъ, — сказалъ Левинъ. — А то поѣдемъ вмѣстѣ. Она такая славная. Не правда ли?
— А они недалеко тутъ?
— Верстъ тридцать. Пожалуй и сорокъ будетъ. Но отличная дорога. Отлично съѣздимъ.
— Очень радъ, — все улыбаясь, сказалъ Сергѣй Ивановичъ.
Видъ меньшого брата непосредственно располагалъ его къ веселости.
— Ну, аппетитъ у тебя! — сказалъ онъ, глядя на его склоненное надъ тарелкой буро-красно-загорѣлое лицо и шею.
— Отлично! Ты не повѣришь, какой это режимъ полезный противъ всякой дури. Я хочу обогатить медицину новымъ терминомъ: Arbeitscur.
— Ну, тебѣ-то это не нужно, кажется.
— Да, но разнымъ нервнымъ больнымъ.
