возбудили въ немъ обычное чувство ревности ко всему, что увлекало его дочь помимо его, и страхъ, чтобы дочь не ушла изъ-подъ его вліянія въ какія-нибудь недоступныя ему области. Но эти непріятныя извѣстія потонули въ томъ морѣ добродушія и веселости, которыя всегда были въ немъ и особенно усилились Карлсбадскими водами.
На другой день по своемъ пріѣздѣ князь въ своемъ длинномъ пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмальными воротничками, въ самомъ веселомъ расположеніи духа пошелъ съ дочерью на воды.
Утро было прекрасное: опрятные, веселые дома съ садиками, видъ краснолицыхъ, краснорукихъ, налитыхъ пивомъ, весело работающихъ нѣмецкихъ служанокъ и яркое солнце веселили сердце; но чѣмъ ближе подходили они къ водамъ, тѣмъ чаще встрѣчались больные, и видъ ихъ казался еще плачевнѣе среди обычныхъ условій благоустроенной нѣмецкой жизни. Кити уже не поражала эта противоположность. Яркое солнце, веселый блескъ зелени, звуки музыки были для нея естественною рамкой всѣхъ этихъ знакомыхъ лицъ и перемѣнъ къ ухудшенію или улучшенію, за которыми она слѣдила; но для князя свѣтъ и блескъ іюньскаго утра и звуки оркестра, игравшаго модный веселый вальсъ, и особенно видъ здоровенныхъ служанокъ казались чѣмъ-то неприличнымъ и уродливымъ въ соединеніи съ этими, собравшимися со всѣхъ концовъ Европы, уныло двигавшимися мертвецами.
Несмотря на испытываемое имъ чувство гордости и какъ бы возврата молодости, когда любимая дочь шла съ нимъ подъ руку, ему теперь какъ будто неловко и совѣстно было за свою сильную походку, за свои крупные, облитые жиромъ члены. Онъ испытывалъ почти чувство человѣка неодѣтаго въ обществѣ.
— Представь, представь меня своимъ новымъ друзьямъ, — говорилъ онъ дочери, пожимая локтемъ ея руку. — Я и этотъ твой гадкій Соденъ полюбилъ за то, что онъ тебя такъ справилъ. Только грустно, грустно у васъ. Это кто?
