сдѣланъ какъ можно раньше, почти по снѣгу. И никогда Левинъ не могъ добиться этого.
— Народу нѣтъ. Что прикажете съ этимъ народомъ дѣлать? Трое не приходили. Вотъ и Семенъ…
— Ну, вы бы отставили отъ соломы.
— Да я и то отставилъ.
— Гдѣ же народъ?
— Пятеро компотъ дѣлаютъ (что значило компостъ). Четверо овесъ пересыпаютъ: какъ бы не тронулся, Константинъ Дмитричъ.
Левинъ очень хорошо зналъ, что „какъ бы не тронулся“ значило, что сѣменной англійскій овесъ уже испортили, — опять не сдѣлали того, что онъ приказывалъ.
— Да вѣдь я говорилъ еще постомъ, трубы!.. — вскрикнулъ онъ.
— Не безпокойтесь, все сдѣлаемъ во́-время.
Левинъ сердито махнулъ рукой, пошелъ къ амбарамъ взглянуть овесъ и вернулся къ конюшнѣ. Овесъ еще не испортился. Но рабочіе пересыпали его лопатами, тогда какъ можно было спустить его прямо въ нижній амбаръ, и, распорядившись этимъ и оторвавъ отсюда двухъ рабочихъ для посѣва клевера, Левинъ успокоился отъ досады на приказчика. Да и день былъ такъ хорошъ, что нельзя было сердиться.
— Игнатъ! — крикнулъ онъ кучеру, который съ засученными рукавами обмывалъ у колодца коляску, — осѣдлай мнѣ…
— Кого прикажете?
— Ну, хоть Колпика.
— Слушаю-съ.
Пока сѣдлали лошадь, Левинъ опять подозвалъ вертѣвшагося на виду приказчика, чтобы помириться съ нимъ, и сталъ говорить ему о предстоящихъ весеннихъ работахъ и хозяйственныхъ планахъ.
Возку навоза начать раньше, чтобы до ранняго покоса все было кончено. А плугами пахать безъ отрыву дальнее поле, такъ чтобы продержать его чернымъ паромъ. Покосы убрать всѣ не исполу, а работниками.
