и сдвигая съ него до половины насыпанныя папиросы, чтобъ опростать мѣсто.
— Я не читалъ, — мрачно сказалъ Крицкій, очевидно не хотѣвшій вступать въ разговоръ.
— Отчего? — съ раздраженіемъ обратился теперь къ Крицкому Николай Левинъ.
— Потому что не считаю нужнымъ терять на это время.
— То-есть, позвольте, почему же вы знаете, что вы потеряете время? Многимъ статья эта недоступна, то-есть выше ихъ.
— Но я, другое дѣло, я вижу насквозь его мысли и знаю, почему это слабо.
Всѣ замолчали. Крицкій медлительно всталъ и взялся за шапку.
— Не хотите ужинать? Ну, прощайте. Завтра приходите со слесаремъ.
Только что Крицкій вышелъ, Николай Левинъ улыбнулся и подмигнулъ.
— Тоже плохъ, — проговорилъ онъ. — Вѣдь я вижу…
Но въ это время Крицкій въ дверяхъ позвалъ его.
— Что еще нужно? — сказалъ онъ и вышелъ къ нему въ коридоръ. Оставшись одинъ съ Марьей Николаевной, Левинъ обратился къ ней:
— А вы давно съ братомъ? — сказалъ онъ ей.
— Да вотъ уже второй годъ. Здоровье ихъ очень плохо стало. Пьютъ много, — сказала она.
— То-есть какъ пьетъ?
— Водку пьютъ, а имъ вредно.
— А развѣ много? — прошепталъ Левинъ.
— Да, — сказала она, робко оглядываясь на дверь, въ которой показался Николай Левинъ.
— О чемъ вы говорили? — сказалъ онъ, хмурясь и переводя испуганные глаза съ одного на другого. — О чемъ?
— Ни о чемъ, — смутясь отвѣчалъ Константинъ.
— А не хотите говорить, какъ хотите. Только нечего тебѣ
