Композиторъ хотѣлъ было возразить, но Аннунціата подошла ко мнѣ поближе и, смѣясь, продолжала:
— Вы создаете вещь, вкладываете въ прекраснѣйшіе стихи всю вашу душу; идея, характеры—все у васъ строго обдумано, но вотъ является композиторъ. У него своя идея, и ее надо провести, а вашу по боку. Онъ желаетъ ввести барабаны и дудки, и вы должны плясать подъ нихъ. Примадонна говоритъ, что не станетъ пѣть, если у нея не будетъ блестящей выходной аріи; ей нужна арія въ темпѣ furioso maestoso, а кстати это или не кстати, это ужъ не ея дѣло. Первый теноръ предъявляетъ такія же требованія. Вы должны метаться отъ прима къ терціа-доннѣ, отъ басовъ къ тенорамъ, кланяться, улыбаться, переносить всѣ наши капризы, а ихъ не мало!
Капельмейстеръ хотѣлъ что-то возразить, но Аннунціата не дала ему сказать ни слова и продолжала:
— Затѣмъ является самъ директоръ, взвѣшиваетъ, соображаетъ и бракуетъ. Вы же должны разыгрывать роль его покорнѣйшаго слуги во всемъ, даже въ глупостяхъ и нелѣпостяхъ. Завѣдующій монтировочною частью увѣряетъ, что средства театра не позволяютъ такой-то обстановки, такихъ-то декорацій, и вотъ, вы должны измѣнить въ вашей пьесѣ то-то и то-то, или, какъ говорятъ на театральномъ языкѣ: «прилаживаться къ обстоятельствамъ». Декораторъ съ своей стороны не позволяетъ приладить къ его новой декораціи такого-то аксессуара, и вы должны выкинуть всѣ реплики, въ которыхъ упоминается этотъ аксессуаръ. Затѣмъ, оказывается, что синьора не можетъ брать трель на томъ слогѣ, которымъ кончается какой-нибудь стихъ; ей нуженъ слогъ на а, откуда же вы возьмете его—ей нѣтъ никакого дѣла. Вы должны прилаживаться, прилаживаться, и когда, наконецъ, ваше либретто, въ неузнаваемомъ для васъ самихъ видѣ, появится на сценѣ, вамъ предстоитъ удовольствіе присутствовать при провалѣ оперы и услышать вопль композитора: «Все погубило невозможное либретто! Даже мои мелодіи не могли окрылить такого истукана; онъ и провалился!»
Въ окна къ намъ врывались звуки веселой музыки; ряженые шумѣли на площади и на улицахъ. Громкіе крики восторга и апплодисменты привлекли насъ всѣхъ къ открытому окну. Теперь, стоя рядомъ съ Аннунціатой, достигнувъ исполненія моего завѣтнаго желанія, я опять былъ счастливъ, карнавалъ опять веселилъ меня, какъ вчера, когда я самъ принималъ въ немъ участіе.
Подъ окномъ собралось больше полсотни пульчинеллей. Они выбрали себѣ короля и усадили его въ маленькую тележку, разукрашенную пестрыми флагами и гирляндами изъ лавровыхъ вѣтвей и лимонныхъ корокъ, развѣвавшихся словно ленты и шнурки. На голову королю надѣли ко-
Композитор хотел было возразить, но Аннунциата подошла ко мне поближе и, смеясь, продолжала:
— Вы создаёте вещь, вкладываете в прекраснейшие стихи всю вашу душу; идея, характеры — всё у вас строго обдумано, но вот является композитор. У него своя идея, и её надо провести, а вашу побоку. Он желает ввести барабаны и дудки, и вы должны плясать под них. Примадонна говорит, что не станет петь, если у неё не будет блестящей выходной арии; ей нужна ария в темпе furioso maestoso, а кстати это или не кстати, это уж не её дело. Первый тенор предъявляет такие же требования. Вы должны метаться от прима к терциа-донне, от басов к тенорам, кланяться, улыбаться, переносить все наши капризы, а их немало!
Капельмейстер хотел что-то возразить, но Аннунциата не дала ему сказать ни слова и продолжала:
— Затем является сам директор, взвешивает, соображает и бракует. Вы же должны разыгрывать роль его покорнейшего слуги во всём, даже в глупостях и нелепостях. Заведующий монтировочною частью уверяет, что средства театра не позволяют такой-то обстановки, таких-то декораций, и вот, вы должны изменить в вашей пьесе то-то и то-то, или, как говорят на театральном языке: «прилаживаться к обстоятельствам». Декоратор с своей стороны не позволяет приладить к его новой декорации такого-то аксессуара, и вы должны выкинуть все реплики, в которых упоминается этот аксессуар. Затем, оказывается, что синьора не может брать трель на том слоге, которым кончается какой-нибудь стих; ей нужен слог на а, откуда же вы возьмете его — ей нет никакого дела. Вы должны прилаживаться, прилаживаться, и когда, наконец, ваше либретто, в неузнаваемом для вас самих виде, появится на сцене, вам предстоит удовольствие присутствовать при провале оперы и услышать вопль композитора: «Всё погубило невозможное либретто! Даже мои мелодии не могли окрылить такого истукана; он и провалился!»
В окна к нам врывались звуки весёлой музыки; ряженые шумели на площади и на улицах. Громкие крики восторга и аплодисменты привлекли нас всех к открытому окну. Теперь, стоя рядом с Аннунциатой, достигнув исполнения моего заветного желания, я опять был счастлив, карнавал опять веселил меня, как вчера, когда я сам принимал в нём участие.
Под окном собралось больше полсотни пульчинеллей. Они выбрали себе короля и усадили его в маленькую тележку, разукрашенную пёстрыми флагами и гирляндами из лавровых ветвей и лимонных корок, развевавшихся словно ленты и шнурки. На голову королю надели ко-
