ихъ. Тогда онъ спросилъ, не соблаговолю-ли я отвѣдать его вина,—у него есть одна особенная бутылочка! Не знаю, что я отвѣтилъ, знаю только, что въ комнату вошла моя красавица. Что за формы, что за колоритъ!.. Волосы черные, какъ смоль, какъ эбеновое дерево!.. Она поднесла мнѣ превосходнаго кипрскаго вина, и царская кровь Соломона бросилась ей въ щеки, когда я осушилъ стаканъ за ея здоровье. Послушалъ бы ты, какъ она благодарила меня за своего отца! А, право, и благодарить-то было не за что! Рѣчь ея звучала для меня небесною музыкой. Нѣтъ, положительно передо мною было неземное существо! Затѣмъ она исчезла, и со мною остался одинъ старикъ.
— Да это точно поэма!—сказалъ я.—Превосходная тема для поэмы!
— Ты не знаешь, какъ я мучился потомъ, какъ строилъ разные планы, разрушалъ ихъ и опять строилъ—все, чтобы встрѣтить опять эту дщерь Сіона! Подумай, я даже унизился до того, что пошелъ и попросилъ у старика взаймы, въ чемъ вовсе не нуждался. Я занялъ у него двадцать блестящихъ скудо на недѣлю, но ея не видалъ. На третій день я принесъ ему деньги нетронутыя, и старикъ съ улыбкой потеръ руки. Онъ, пожалуй, не очень-то всетаки довѣрялъ моей хваленой честности. Я сталъ выхвалять его кипрское вино, но на этотъ разъ не она угостила меня! Онъ самъ налилъ и поднесъ мнѣ стаканъ своими худыми трясущимися руками. Мои глаза обѣжали всѣ углы,—ея не было нигдѣ. Она такъ и не показалась; только уже спускаясь съ лѣстницы, я замѣтилъ, что занавѣска открытаго окна шевелится. Должно быть, за занавѣской притаилась она! Я крикнулъ: «До свиданья, синьора!», но никто не отозвался, никто не показался. И вотъ я до сихъ поръ не подвинулся въ моемъ приключеніи ни на шагъ! Дай же мнѣ совѣтъ! Я не могу отказаться отъ нея, да и не хочу! Но что же я могу сдѣлать?.. Слушай же, душа моя, какая явилась у меня теперь блестящая идея! Будь моею Венерою, которая свела въ потаенномъ гротѣ Энея съ Ливійскою царицею!
— Чего ты хочешь отъ меня? Не знаю, что я вообще могу сдѣлать для тебя.
— Все, если только захочешь! Еврейскій языкъ—чудный языкъ, поэтическій, образный! Тебѣ надо взяться за изученіе его и пригласить учителемъ стараго еврея! Заплачу за все я! Ты пригласишь именно стараго Ганноха,—я узналъ, что онъ принадлежитъ къ ученымъ. Когда же ты покоришь своею внушающею довѣріе особой его самого, ты познакомишься и съ дочерью, и тогда возьмешься помогать мнѣ! Но живо, съ мѣста въ карьеръ! Въ крови моей разлитъ жгучій ядъ любви! Сегодня же иди къ еврею!
— Нѣтъ, не могу!—отвѣтилъ я.—Ты совсѣмъ не входишь въ мое положеніе. Какую роль придется играть во всемъ этомъ дѣлѣ мнѣ? И
их. Тогда он спросил, не соблаговолю ли я отведать его вина, — у него есть одна особенная бутылочка! Не знаю, что я ответил, знаю только, что в комнату вошла моя красавица. Что за формы, что за колорит!.. Волосы чёрные, как смоль, как эбеновое дерево!.. Она поднесла мне превосходного кипрского вина, и царская кровь Соломона бросилась ей в щёки, когда я осушил стакан за её здоровье. Послушал бы ты, как она благодарила меня за своего отца! А, право, и благодарить-то было не за что! Речь её звучала для меня небесною музыкой. Нет, положительно передо мною было неземное существо! Затем она исчезла, и со мною остался один старик.
— Да это точно поэма! — сказал я. — Превосходная тема для поэмы!
— Ты не знаешь, как я мучился потом, как строил разные планы, разрушал их и опять строил — всё, чтобы встретить опять эту дщерь Сиона! Подумай, я даже унизился до того, что пошёл и попросил у старика взаймы, в чём вовсе не нуждался. Я занял у него двадцать блестящих скудо на неделю, но её не видал. На третий день я принёс ему деньги нетронутые, и старик с улыбкой потёр руки. Он, пожалуй, не очень-то всё-таки доверял моей хвалёной честности. Я стал выхвалять его кипрское вино, но на этот раз не она угостила меня! Он сам налил и поднёс мне стакан своими худыми трясущимися руками. Мои глаза обежали все углы, — её не было нигде. Она так и не показалась; только уже спускаясь с лестницы, я заметил, что занавеска открытого окна шевелится. Должно быть, за занавеской притаилась она! Я крикнул: «До свиданья, синьора!», но никто не отозвался, никто не показался. И вот я до сих пор не подвинулся в моём приключении ни на шаг! Дай же мне совет! Я не могу отказаться от неё, да и не хочу! Но что же я могу сделать?.. Слушай же, душа моя, какая явилась у меня теперь блестящая идея! Будь моею Венерою, которая свела в потаённом гроте Энея с Ливийскою царицею!
— Чего ты хочешь от меня? Не знаю, что я вообще могу сделать для тебя.
— Всё, если только захочешь! Еврейский язык — чудный язык, поэтический, образный! Тебе надо взяться за изучение его и пригласить учителем старого еврея! Заплачу за всё я! Ты пригласишь именно старого Ганноха, — я узнал, что он принадлежит к учёным. Когда же ты покоришь своею внушающею доверие особой его самого, ты познакомишься и с дочерью, и тогда возьмёшься помогать мне! Но живо, с места в карьер! В крови моей разлит жгучий яд любви! Сегодня же иди к еврею!
— Нет, не могу! — ответил я. — Ты совсем не входишь в моё положение. Какую роль придётся играть во всём этом деле мне? И
